Музыкальный Дом
Шрифт:
Она едва ухмыльнулась уголками губ, отпивая из своего бокала шампанское.
— Тогда будем надеяться, что он сработает, потому что второго шанса ни Мейсон, ни Ганнибал нам не дадут.
Они чокнулись бокалами и всю оставшуюся дорогу молчали, думая каждый о своем.
Чтобы все организовать и перенести мебель, рабочие оставались в особняке Верджеров до самого заката. Затем Мейсон предложил прогуляться по изменившейся кухне и еще раз все обсудить. Огромный обеденный стол рабочие расположили в одной половине зала, а в другой отделили кухню от гостей пуленепробиваемым стеклом, как сцену.
Мейсон
— Мистер Грэм, скажите, — Мейсон развернулся в кресле посреди кухни, — пока вы жили в его доме, вас никогда не беспокоило, что он убивал людей?
— Я полицейский и тоже убивал людей.
Уилл оперся на трость, зная, что Верджер специально устроил экскурсию ему и Алане, чтобы заставить их ходить. И, конечно, чтобы Марго смотрела на мучения своей жены бессловесно и бессильно.
Марго оказалась гораздо моложе, чем он представлял, лет двадцать пять от силы, лишь в огромных глазах отражалось, как тень, все, что она пережила: будто мелькающие огненные всполохи от камина и далекий детский крик, наполняющий зрачки до полной чаши. Алана увидела в ней последний шанс — шанс, который она упустила с Уиллом, и теперь она собиралась все исправить и очистить свою совесть, вытащив Марго из этого кошмара. Однако он бы не стал списывать Марго со счетов, именно этот бесконечный кошмар сначала закалил ее характер, а затем помог настроить мост понимания между ней и Аланой. Марго действительно знала, что это такое, когда любимый человек укладывает тебя на операционный стол и уничтожает твою жизнь до основания.
— Физически или мысленно?
— А есть разница? — Уилл приподнял бровь в наигранном удивлении, не давая Мейсону ни капли настоящих эмоций.
— Может, вы и правы. Я все еще люблю смотреть, как играют дети у меня в комнате и как они плачут, когда я им говорю, что никому они не нужны и никто их не заберет из приюта. Мысленно я трахаю их в самых разных позах, пока они зовут мамочку. Как думаете, бог засчитает это за грех? Или простит, стоит мне купить индульгенцию у местной церкви? Как думаешь, Марго?
— Я думаю, для начала тебе придется раскаяться, а ты даже не знаешь, что значит это слово.
Мейсон истерично рассмеялся, плюясь выступившей слюной. За его спиной они втроем многозначительно переглянулись. Уилл слышал, как из разных комнат доносится многоголосый плач и хныканье. От стен несло кислой мочой и солеными слезами. Свет над головой подмигивал, и у него было ощущение, что он находился не в вычурном, старинном особняке с выкрашенными позолотой фресками, а в полутемном сарае, где держали скот.
— Столько дел, столько дел. Корделл, ты приготовил операционную на завтра?
— Да, сэр, — кивнул высокий толстый австриец в костюме санитара, за поясом у него выглядывал пистолет.
Он находился возле Верджера круглыми сутками, был жаден до денег и выполнял все прихоти своего хозяина не только потому, что был профессионалом своего дела, но и потому, что был точно таким же садистом по природе. Корделл наслышался историй об Уилле и теперь с интересом поглядывал в его сторону.
Страсть
Марго было физически противно находиться с ним в одной комнате, в то время как Алана мечтала, что однажды без защиты Мейсона сможет отплатить Корделлу за жену той же монетой и, как минимум, кастрирует его.
Компания в комнате подобралась действительно знатная, и Уилл пропускал их чувства и мысли через себя, как песок сквозь пальцы, наблюдая спокойно и со стороны.
— Мистер Грэм, если приготовите плохо, я скормлю вас моим малышам, — проскрипел Мейсон, делая круг почета.
Верджер ждал, что Уилл побледнеет от высказанной угрозы, но тот лишь безразлично посмотрел на его обезображенное лицо.
— Все, что вы сможете попробовать, будет в консистенции пюре. Остальное, боюсь, для более красивых гостей.
Мейсон раздраженно щелкнул челюстью и громко выдохнул.
— А вам палец в рот не клади. Корделл, пригласи завтра на ужин Лученцо, он присмотрит за мистером Грэмом и гарантирует спокойный ужин, если гости вдруг разбушуются.
— Как скажете, сэр.
Под Лученцо имелись в виду одиннадцать сицилийцев, которые привезли с родины новую породу свиней специально для доктора Лектера, и все одиннадцать очень-очень разозлились, когда в последний момент кровавая казнь отменилась. На самом деле Мейсон просто перестраховался, вызвав на вечер охрану. Он не доверял Уиллу и уж тем более своей сестре.
В сущности, он был ребенком, которому никто никогда не отказывал: жестоким, безжалостным, отвратительным, и если он видел развлечение, то не мог себе отказать. Уилл видел его насквозь и внутренне одобрял то, что сделал с ним Ганнибал. Нынешнее лицо из лоскутков кожи подходило ему гораздо больше.
— Боитесь, что калека может вам угрожать? — спросил Уилл, делая шаг с помощью трости.
— Скорее, что гости, не дожидаясь главного блюда, захотят воткнуть что-нибудь острое в нашего дорогого доктора. У него потрясающий талант выводить людей из себя. Да, Корделл?
У здоровяка раздулись ноздри от одного воспоминания о горелой плоти и как долго, слишком долго он удерживал раскаленное клеймо прижатым к его спине. Лектер даже не застонал. Ну ничего, завтра вечером он будет полностью в его власти, и если морфия будет слишком мало, чтобы купировать боль при ампутации, так это выйдет абсолютно случайно.
— Если не нужен, я, пожалуй, пойду, — он кивнул Алане и Марго, когда услышал в спину:
— Конечно-конечно, последний вопрос, мистер Грэм. Не хотите повидаться с доктором? Он здесь, внизу, привязан в стойле для моих лучших свиней. Мне даже кажется, что доктор был рожден для моих веревок и кожаного ошейника. Освежающий вид.