Музыкальный Дом
Шрифт:
Стоило свету упасть на Мейсона, как гости ахнули, и вся гамма удивления и омерзения отразилась на их лицах в полной мере. Было даже забавно, что наличие в комнате Ганнибала-Каннибала вызвало меньше реакции.
— У меня только один вопрос, Верджер, — Пауэлл был человеком дела и хотел просто запытать Лектера до смерти, не понимая, зачем все эти сложности с охраной, поездкой и конспирацией, когда было ясно, что гражданские могут струсить в последний момент и поставить все предприятие под угрозу. Джек Кроуфорд был здесь, и, хоть Пауэллу
— Потому что в этом нет никакого веселья, — отрезал Мейсон. — Прошу, присаживайтесь, господа, пока мистер Грэм будет так любезен и расскажет, как он собирается приготовить доктора Лектера. Для небольшой демонстрации я попросил его накрыть нам стол, как в старые добрые времена, когда еще никто не знал, кто такой Чесапикский Потрошитель. Надеюсь, ужин вам понравился.
Уилл вышел на свет, мгновенно чувствуя себя собакой на выставке.
— Я начну с рук и ног до локтей и колен. Запеку мясо на углях.
— Вижу, ты подготовился. — довольно заметил Ганнибал.
— У меня было время подумать.
Со спины подошли двое головорезов, отрезая ему путь, и Уилл под чужие любопытные взгляды зашел через стеклянные двери на кухню. В проеме тут же встал один из сицилийцев — тот самый, который был у Уилла в палате, — и сделал вид, что присматривает за гостями краем глаза. Голоса остальных все больше сливались, пока он снимал пиджак и закатывал рукава для готовки. Он достал монету. Погружение на этот раз будет глубже, до самого дна, и он не спешил.
Встав спиной к гостям, он положил монету в рот, и металл на вкус оказался как холодный медальон чистой крови. Прокатив языком, Уилл закрыл глаза. Монета, рассасываясь, выпустила первый холод по пищеводу в его желудок вместе со слюной, и та осела тяжестью в теле. Шрам на животе онемел. Мышцы приходили в тонус. Ногам все легче было удерживать вес, и он чувствовал, как расправляется спина, как увереннее чувствуют себя ноги, будто он и не попадал в больницу, и как ледяное спокойствие сковывает его внутренности.
Звук как от настройки инструментов в оркестровой яме нарастал, звуча сначала невпопад, все больше находя общую тональность и выстраивая гармонию, только теперь он исходил не снаружи, а изнутри его самого.
Он чувствовал каждого из гостей, их липкие желания, жадные мысли, голодные желудки, им все равно, что перемолоть зубами и переварить. Главное, чтобы это было вкусно, красочно и захватывающе. Любой мусор для ума, простые углеводы из телевизора, жирная масляная похоть. Гости разговаривали вполголоса, боязливо посматривая в его сторону в предвкушении шоу.
Ганнибал заполнял его, как теплая, черная вода, мягко касаясь кожи, не заволакивая его зрение, а открывая. Тени сгущались все сильнее. Первая волна поднялась и схлынула пеной на поверхности, массивный, мощный океан, обеспокоенный
Плавно развернувшись на пятках, чувствуя музыку в каждом движении, он мечтательно уставился перед собой. В обманчивой мягкости он видел все: как Алана прикрыла рот, ахнув, как Марго нахмурилась, увидев знакомую манеру держаться, как напряглись гости и замолчали. Мейсон довольно причмокнул и включил рацию.
— Мистер Грэм, все в порядке? Вы готовы?
Не глядя на него, Уилл медленно кивнул. Перед ним на столешнице лежал бекон, овощи и специи, соус и маринад томились в духовом шкафу, ожидая своей участи. Он достал универсальный нож с подставки — узкое лезвие длиной двадцать сантиметров, немецкая сталь, — и на мгновение залюбовался бликами. В поверхности отразилась черная кожа и белые глаза монстра.
— Если бы не агент Кроуфорд и наши поджимающие сроки, я бы хотел взглянуть, как они бы уместились вдвоем на этой кухне, — произнес Мейсон, думая, что Уилл его не слышит. — Как думаете, Корделл, пока мистер Грэм жил у доктора дома, что он хотел с ним сделать? Трахнуть, убить или съесть?
Корделл пожал плечами.
— Возможно, все вместе, сэр, только в какой последовательности?
— Действительно.
Будто одного универсального ножа было мало, Уилл достал второй, на этот раз более широкий, поварской, для нарезки овощей, чье лезвие было еще толще и длиннее. Острый гладкий край сверкнул в его руке, и охранник в проеме ощутимо занервничал, переступив с ноги на ногу. Ему не нравился этот странный, тихий тип, и тем более, что у него был взгляд мясника перед разделом туши.
Они с Уиллом встретились взглядом, и у охранника от его медленно расплывающейся улыбки мгновенно выступил холодный пот. Что бы ни задумал мистер Верджер, этот человек не собирался играть по их правилам.
Его рука сама потянулась к пистолету, но было поздно. Уилл метнулся вперед, и через мгновение лезвие воткнулось охраннику в район паха. Ласковый шепот раздался у самого уха:
— Хочешь жить, не вынимай.
Никто не увидел, что он сделал, а Уилл уже подошел к внутреннему переключателю и выключил свет, погрузив все, что было за стеклом, в абсолютную тьму. В наступившей тишине охранник, загораживая вход, несколько секунд покачивался, а затем упал на пол тяжелой грудой собственного веса.
Его предсмертный хрип пробудил всех ото сна. Женщины среагировали первыми: завизжав, побросали стулья и ринулись к выходам, мимо охраны, которая рванула в обратную сторону, вытаскивая оружие из кобуры. Первый из них выстрелил в темноту и, неосторожно перешагнув через тело своего друга, увидел лишь мелькнувшую тень во вспышках выстрелов. В следующую секунду кто-то с огромной силой толкнул его назад, и острая боль пронзила шею. Он схватился за горло и попытался выйти из темноты, упав в объятия остальных. Кровь хлестнула во все стороны.