Музыкальный приворот.Часть 3.На волнах оригами
Шрифт:
– Я же знаю, что ты переписывалась не со своим фотографом, - насмешливо проговорил Антон в это время, не подозревая, что со мной происходит.
– Если бы это он написал тебе, ты бы не была такой радостной, печатала бы медленно и глаза у тебя бы были задумчивые, и ты бы постоянно на секунду-другую легонько закусывала нижнюю губу. Я научился читать по твоему личику, Катя.
– Он повернулся ко мне. Видимо, и правда, научился, потому что удивленно, даже настороженно спросил:
– Что-то не так?
– А?
– не сразу поняла
– Н-нет, все хорошо.
– Ты жалеешь?
– вдруг резко спросил он. Я уловила отчаяние в его голосе.
– Жалею?
– переспросила я.
– Антош, ты чего?
– Не против, если я сверну?
– спросил Тропинин вдруг, проигнорировав мой вопрос.
Я отрицательно покачала головой, и он свернул с трассы куда-то вправо, на проселочную дорогу, проложенную по полю, за которыми начинались громоздкие пологие вечно сонные холмы.
– Куда мы едем, Антон?
– спросила я удивленно. В голове все еще был легкомысленный туман.
– Хочу на природу, - как-то невнятно ответил он и добавил.
– Тут близко. Увидишь.
А я, видя, что солнце светит ему в глаза, сама достала из бардачка солнцезащитные очки и надела на него, пользуясь возможностью касаться парня. Он благодарно мне кивнул. Весь этот короткий путь мы проделали в тишине. Я машинально накручивала на палец волосы, чувствуя себя престранно.
Вскоре я заметила, что справа от нас, за полем, что-то блестит - оказалось, это была река, но та, на которой мы с Антоном уже однажды побывали в начале нашего странного знакомства, а куда более крупная, широкая, неспешная, гладкая и издалека она была похожа на извилистую асфальтовую дорогу, блестящую на солнце. Однако чем ближе мы подъезжали, тем лучше было видно, как в речной глади отображаются обманчиво тяжелые облака, похожие на взбитые сливки.
Антон остановил машину неподалеку от берега. Я вышла и тотчас с удовольствием вдохнула ароматный полевой летний воздух, пропитанный пышным ароматом разнотравья. Ромашки, колокольчики, иван-чай, душица, неизвестные мне луговые цветы, прелестные, хрупкие, нежных цветов, казались плывущими по зеленой травяной реке, которая впадала в реку серо-голубую, водную.
Особого буйства красок в этом уединенном месте не наблюдалось, оттенки были нежными, спокойными, приятными глазу, они же создавали иллюзию легкой сказочности. Откуда-то прилетел порыв теплого ветра и чуть взметнул легкий подол голубого, до колен, летнего сарафана на тонких лямках.
– Как здесь красиво. Зачем мы сюда приехали?
– с интересом спросила я, оглядываясь с легким чувством дежавю. Все почти точно также, как в прошлый раз. Поездка в синей машине, трасса, проселочная дорога, водоем, облака на лазурном небосводе, и этот же человек рядом, и опять во всем черном, но только теперь не в образе Кея, который проверяет глупую Катю, пытается сделать ей больно и одновременно вскружить голову.
– Ты жалеешь?
– спросил он совершенно внезапно, заставив
Вместо ответа я развернулась, решительно обняла за шею и требовательно поцеловала его, не мимолетным касанием губ к губам, а с неожиданным даже для себя напором, не в силах больше сдерживаться. Это действительно какой-то наркотик.
И что, ты хочешь быть зависимой от него, дорогая? А если он решит поиграть с тобой еще в какую-нибудь интересную игру?
Нет, теперь я буду все решать.
Ты сама-то в это веришь? Хотя, погоди, ответь потом, что у него за руки волшебные? Одно прикосновение, и крыша едет, а я вместе с ней...
Антон, не понимая меня, сначала почти не отвечал мне на поцелуй, разрешая мне играть с ним и легонько поглаживая меня по распущенным волосам, но в какой-то момент не выдержал. Он больше не хотел отдавать инициативу - одна его рука была чуть ниже лопаток, вторая - чуть выше бедра. И обе они с неожиданной силой прижимали меня к себе.
Однако он так же внезапно и остановился, словно сам себя сказал "стоп".
– Как мне тебя понимать?
– прошептал он, взяв пальцами за подбородок и глядя в глаза - взгляд его был блестящим, почти лихорадочным. А хриплый шепот его тонул в бескрайнем голубом небе
– Как хочешь, - проговорила я, с любовью гладя по предплечьям. Туман в голове почти рассеялся, и я все яснее и яснее понимала, что происходящее - это правда.
– Скажи мне нормально, - потребовал он все тем же странным шепотом.
– Ты жалеешь или нет?
– А ты разве не почувствовал?
– А теперь у тебя получается меня доводить, детка, - признал Антон.
– Потому что я не планировала этого, - улыбнулась я, обводя пальцем треугольный вырез его футболки. Парень поймал меня за запястья - сначала одну руку, выводившую узоры на его груди, затем вторую, приподнял на уровень плеч и, легонько удерживая меня, вновь задал свой вопрос:
– Ты жалеешь, что согласилась быть со мной?
– С чего ты взял?
– Я же вижу, что с тобой что-то не то. Ты резко изменилась, в машине. Я на тебя посмотрел, и у тебя лицо было растерянное. Нет, потерянное, - ответил он. Я чуть не закатила глаза.
– Может быть, мне правда, Максим написал? Я ведь...
– Катя!
– закричал он неожиданно громко.
– Если бы я жалела, я бы тебя не целовала!
– ответила я, подняв лицо к Антону.
– Совсем глупый.
– А что тогда?
– спросил он почти сердито.
– Я опять что-то не то сделал? Катя, я могу делать что-то не то и не замечать, говори мне про это, иначе я не пойму. Понимаешь? Если я тебя опять обидел, скажи мне, укажи на ошибку.
– Антош, - я осторожно высвободила запястья из его ладоней.
– Дело в не в том, сожалею я, или нет. Просто я растеряна. Я люблю тебя, чего таить. И когда ты со мной, я ощущаю что-то странное. Как будто парю. Или лечу. Или падаю. И голова даже кружится.