Музыкант и Королева

Чинихина Мария

– Я в опале, друг мой, не забывайте, – Ромен распахнул дверь кабинета. – С этой минуты вы мои глаза и уши.

И вышел. Дверь за ним с шумом захлопнулась. Мэтью вздохнул и вытер вспотевший лоб, расстегнул пуговицы пиджака и покачался в кресле, думая о деньгах, которые он крал несколько лет у магнатов. На стекле он увидел лицо королевы, внезапно узнавшей о плане мести дяди, затем ее портрет сменился на тюремные стены. Мэтью показалось, что по другую сторону решетки стоят обиженные магнаты, мечтающие видеть его мертвым, а не живым, и Жасмин … Он вытянул руку вперед. Жасмин начала ускользать в тот момент, когда отношения перешли в новую стадию. Ромен подставит его, он не сомневался.

Тюрьма грозит ему в любом случае. За финансовые махинации или похищение детей, неважно.

«Понять бы свою роль до конца», – подумал Мэтью и закрыл глаза.

«…Советники скрываются под номерами стульев. Бабушка рассказала мне, что после смерти деда остался архив из записей, планов, мыслей о будущем. Советники хотят найти эти документы. Я приказала Клаусу и Эдварду обыскать комнату Леона Андре. Они ничего не нашли и сказали мне об этом. Я стала сомневаться, что бабушка говорит правду об архиве, пока не обыскала комнату мамы. Фраза бабули „Дед любил Марго“ что-то значила. Я хорошенько обдумала, чтобы найти смысл и поняла. Леон Андре оставил деньги маме. Королевой он видел любимую дочь и закрепил за ней стул с номером „тринадцатый по центру“. Наследниками должны стать дети моей мамы … Я … Эдди…»

– Вы собрали экстренное заседание, – сказал первый справа.

Элизабетта вздрогнула, едва очнувшись. Советник продолжал говорить, а она уверенно вошла в темную комнату, чувствуя в воздухе духоту и внутреннее напряжение.

– Мы приехали, как только настал рассвет. Напоминаю, что по регламенту овальные заседания назначаем мы, если вы вдруг забыли. Позвольте объяснить самостоятельность?

Элизабетта заняла стул с номером «тринадцать по центру» и сложила руки на столе. Обычно она ничего не делала, ее не интересовали речи, выступления, рассуждения и голоса. От нее все равно ничего не зависело. Но тут она напряглась, заметив в самом дальнем углу овального стола двух новых советников. Элизабетта всмотрелась в лицо шестого справа и поняла, что ее опередили. Это был Кеннет Пен. Он ехидно улыбался и безмолвно говорил: «не выйдет». Оптимизм у Элизабетты тут же пропал. Она съехала на середину стула и думала, как бы оправдаться перед советниками за экстренный вызов.

«Но как?» – подумала Элизабетта и заглянула в печальные глаза лесного магната в надежде найти поддержку и защиту. Она сделала вид, что не заметила учтивого поклона Кеннета Пена, просящего о милости взгляда Эрона Конли и оправданий отца, который с недавнего момента стал первым слева. Куда делись советники, занимавшие эти номера раньше, Элизабетта не знала и боялась думать об этом.

– Мы вас внимательно слушаем, – повторил первый справа.

– Кое-кто, – она вздохнула для уверенности, – минуя решения более важных проблем для Страны Королевы, решил полностью искоренить музыкальную культуру, которая за двадцать лет получила широкое развитие среди населения, в любой форме.

Кеннет Пен улыбнулся и поднял стакан с водой, Элизабетта готовилась наброситься на него с угрозами и жалела, что удержала Анри в Зеленой Оранжерее.

– В коммерческих целях, – она закончила мысль.

– Вы говорите о конфликте вашего мужа и шестого справа? – воскликнул второй слева. – Нам уже обо всем доложили, просим извинить, что вы, как заинтересованное лицо, на овальное заседание приглашены не были. Советники единогласно приняли решение поддержать шестого справа, который представил нашему вниманию убедительные доказательства и конкретно пояснил, что собирается делать и каков будет результат. Замечу, что реформы шестого справа отвечают нашим целям. Отныне мы запрещаем вам давить на Большой Совет внутренним долгом.

– Да, –

поочередно воскликнули все сидящие за овальным столом под вздох разочарованной Элизабетты.

– Ваш муж, – продолжил речь пятый справа, – зашел слишком далеко. Влияние музыки на сознание народа распространяется не только в Стране Королевы, но и в мире. Данные социологических опросов за последний год подтверждают этот факт. Подчиняться мистер Анри не желает, ваша семья помогла ему выплатить неустойку отцу шестого справа и уйти на свободу. Мы не думали, что все так далеко зайдет, пока шестой справа не убедил нас, что он организовал деятельность, не соответствующую нашим целям, и мы не поняли, что через пять лет он станет занозой, которую вынуть будет сложнее. Мы жалеем, что позволили вашей бабушке свести вас и оставить музыканта в покое, когда он сыграл предписанную роль. Вы приютили мужа под крыло, и он грамотно пользуется безнаказанностью и более чем уверен в защите. Непорядок. В этом году поднимут бунт тысячи, через пять лет миллионы. Овальным заседаниям будет сложнее контролировать ситуацию. Вы сами должны это понимать.

– Вот наше условие, – сказал третий слева. – Вы поддерживаете законы шестого справа, и ничего не предпринимаете против него. Иначе … – он умолк и передал возможность высказаться первому слева. Элизабетта наблюдала за советниками и понимала, что ее предали на всех фронтах.

– Тебя разведут с мужем, – услышала она голос отца. – Ты утратишь титул, а муж получит бумаги о разводе.

– Она и так потеряет мужа …, – воскликнул Эрон Конли. В глазах Элизабетты блеснула надежда. Она перевела взгляд в сторону, где сидел лесной магнат. Она не могла назвать его «третий…», – если поддержит закон шестого справа. Музыка для мистера Анри не пустое слово, не средство власти и наживы. Он не видит жизни без Группы и студии. Он сам уйдет, если она предаст его.

Советники молчали. Элизабетта продолжила мысль своего защитника:

– Я поняла это очень давно… После свадьбы собиралась ставить условие – я или Группа. Зная заранее ответ на вопрос, глупо его задавать. Анри простит мне флирт, измену, любовника, но … не … потерю дела и смысла жизни. Ваши доводы неубедительны, чтобы шантажировать меня разводом!

Она закрыла папку и откинулась на спинку стула, радуясь, что Эрон Конли помог ей смутить советников.

«Нашли чем грозить».

– А дети? Ты готова потерять их? – спросил Альберт. – Оставить сиротами? Пойми, мы передадим власть твоему сыну. Ребенком манипулировать легче…

В этот раз она не стала отвечать и спорить. Самодовольный взгляд вновь сменился на нерешительный и испуганный. Элизабетта поспешно встала и без разрешения советников покинула овальный зал, расположенный в цокольном этаже Золотого Дворца. Обычно заседания проводились за пределами ее резиденции, в разных городах, чтобы сохранить тайну их существования.

«Когда я принимала титул наследницы, я думала, что буду искоренять зло в виде некоего Кэла Калди. А как бороться с несправедливостью, если советники связали руки и не позволяют лишнего шага ступить без их ведома? Я не дед, которого они боялись и слушали!».

Альберт выбежал следом за дочерью. Элизабетта намеренно спряталась за спину Клауса. Она не желала говорить с ним.

– Стой! – кричал отец.

– Не хочу разговаривать, что не ясно! Зачем ты это сделал! Ты единственный, кто был моей поддержкой. Ваш план с бабушкой не дает никаких результатов, а только уничтожает все и развязывает им руки…

– Ты и внуки для меня важнее, чем музыкант и «дело его жизни», переживет как-нибудь. А что тебя не устраивает? Сама плакалась, что не можешь привязать мужа к дому, к семье.