Музыкант и Королева
Шрифт:
– Что содержится в архиве Леона Андре? – спросил Анри.
– Компромат на советников, которые состояли при деде. Многих сменили их дети … некоторых просто выгнали … Не спрашивай почему. Вот, – она взяла первую тетрадь и открыла на нужной странице. – Леон Андре сколотил состояние благодаря друзьям … Он обещал им светлое будущее и неограниченную власть в мире, и они поверили ему. Смотри, в каждой тетради записана «тайна» «советника» и сумма, которую он отправляет на банковский счет корпорации деда. Теперь он мой! Они хотят найти архив и избавиться от зависимости моей семьи!
Анри не дал договорить ей. Элизабетта начала плакать. Имея неоспоримые доказательства, она чувствовала безысходность, что не могла изменить ситуацию. Анри пожалел ее. Пока он маялся на гастролях в поиске собственного спасения от скуки, Элизабетта носила в себе тайну и подчинялась воле советников ради него, Эдди и Альберты. И как передать ношу сыну? Мальчик доверчив, раним, эмоционален и зависим от окружающих, только скажи – и он пойдет за тобой. Впрочем, как и его мать.
– Я не могу открыто кричать, что архив у меня. Что-то мне подсказывает, что деду помогли уйти в мир иной. Кто-то не хочет, чтобы «власть» оставалась у моей семьи. Они не знают, где тетради и не могут открыто устранить меня. Вполне возможно, что они провоцируют меня, надеясь, что я знаю, где дед спрятал записи, и на радостях начну их шантажировать…
– Значит, найдем другой способ, – не удержался Анри. – Стань такой, каким был твой дед, их авторитетом. Сомневаюсь, что дружки Леона Андре испугались записей в старых тетрадях. И не нужно их бояться. У тебя есть все, у них нечего. Воспользуйся моментом, пока они не лишили тебя этого преимущества.
– Смотри, дед пишет в тетради «тринадцатый по центру», строка выцвела от времени, но понять можно…
– Глупости все это, – Анри закрыл тетрадь. – Ты была права. Только удовольствия по жизни и никаких сомнений. Ты все равно не спасешь людей от того, что им уготовано кучкой безумцев, но приручить на время вполне сможешь.
– Я попробую. Советники обязаны прислушаться к общественному мнению и дать отсрочку, пока головы народа не загрузятся чем-либо еще. Если потребуется, я закручу роман с Пеном. Хочу отомстить и за тебя, и за то, что надломил меня на овальных заседаниях. Обещаю, что дальше поцелуев не зайдет. Я намерена воспользоваться его наглыми методами и манипулированием, а влюбленные мужчины иногда теряют голову и не могут мне отказать.
– Ты серьезно? – спросил Анри и оттолкнул ее. Последние слова относились и к нему, но она и бровью не повела, когда говорила об этом.
– Вполне, – Элизабетта вспомнила поцелуй за дверью этой комнаты, и как Кеннет Пен посмел расстегнуть две верхние пуговицы блузки, и как его рука почти добралась до груди. В тот момент она устояла, что будет дальше – вопрос. Подсознательно она хотела закрутить настоящий роман с ним, месть нашлась, как оправдание для … мужа. Это и пугало ее, она всегда любила Анри и хотела оставаться
– Лучше бы ты не озвучивала свои желания. Думаешь, приятно узнавать, что мою жену будет целовать сынок Пена?
Он ревновал и не хотел, чтобы она догадалась об этом, и корил себя, что оттолкнул ее и не хотел помогать, когда она нуждалась в его поддержке.
– Ты хочешь выиграть у Пена войну? – спросила Элизабетта и взяла за руку. – Большой Совет на его стороне, советники тем более, позволь дословно повторить то, как они выразились – реформы Кеннета Пена соответствуют их целям, а тебя назвали «занозой». Они поддержали идею корпорации убрать с дороги студию Анри Смита, несмотря на то, что ты мой муж. Меня поставили перед выбором. Как думаешь, что я скажу им на следующем заседании?
– Ты потеряешь меня…
– Знаю, поэтому я спрячу тетрадки до лучших времен и уничтожу Кеннета Пена его методами. И ты не станешь мешать.
– Ты можешь потерять меня и в этом случае, – сказал Анри и отвернулся.
– Эгоист, ты не один, слышишь, у нас есть двое детей, и будет третий! Или ты думаешь, что я позволю их безумному папаше потерять семью и смысл жизни? – спросила она и поцеловала его.
«Кеннет Пен станет орудием мести и удовольствием, когда этого не сможет дать мне он. Люблю в последнее время получать удовольствия, можно о многом забыть и стать на минуту счастливой».
«Когда она целует меня, она получает, все что хочет. Пен стал не только музыкальной помехой, но и семейной. Я увезу ее на Остров, на фестиваль, уговорю одуматься и поддержать закон. Она не будет озабочена проблемами овальных заседаний и забудет о мести Пену. Только я, она и дети. Музыка все скажет сама за себя. Всегда найдутся не согласные, готовые идти против нелепых законов. И всегда можно прикрыться благовоспитанным гражданином, когда на самом деле это не так. Музыка вне времени всегда будет иметь право на существование. И никакой Кеннет Пен не сможет это искоренить. Росчерком пера моей жены!».
Элизабетта оставила Анри в комнате с роялем, предварительно спрятав тетради в сейф за портретом, а он не стал удерживать ее, закрыл глаза и ждал, пока она уйдет, и она вышла, хлопнув дверью. Анри поднялся с ковра, выключил магнитофон и присел за рояль. Он был не в состоянии думать, но мог играть, погружаясь в виртуальную реальность, куда доступа не было ни у кого, в том числе и у Элизабетты.
– Красивая мелодия!
Анри услышал за спиной голос Эрона Конли и обернулся, не опуская рук с клавиш рояля.
– Как вы попали в эту комнату? – приподняв брови, спросил он, ожидая увидеть позади себя Элизабетту, но не человека, который помогал ему несколько лет с финансированием крупных проектов студии. Анри не мог вспомнить, чтобы видел его в Золотом Дворце.
Эрон Конли улыбнулся и встал напротив.
– Я видел вас и вашу жену, дождался, пока она оставит вас одного, и посмел войти. Мне нужно поговорить с вами. Не спрашивайте, как я миновал многочисленные посты охраны, я не хочу тратить время на ненужные объяснения.