Музыкант и наследница
Шрифт:
Элизабетта сидела на скамейке набережной Парка и читала книгу, иногда отвлекаясь, чтобы полюбоваться заходящим солнцем и речной гладью. Клаус спрятался за деревьями и охранял дорожку к скамейке.
На прошлой неделе Элизабетта посетила овальное заседание, как представитель королевы. Отец сопровождал ее. Советники любезно поздоровались и назвали имя и функцию, за которую отвечали на овальных заседаниях. Элизабетта приветствовала каждого советника с безжизненной улыбкой на лице. Чувство волнения не оставляло с тех пор, как верного охранника бабушки скрыла неприметная дверка в узком коридоре. Советники, среди них она узнала
Когда советники озвучили имя предполагаемого отца первенца, лицо Элизабетты исказила возмутительная эмоция. На инстинкте она приложила руки к животу. Альберт почувствовал, что плану советников не дано свершиться и с облегчением вздохнул.
– Как я узнаю его? – спросила она, сделав вид, что изучала внешность пятого справа.
– Отец наследника найдет вас, не сомневайтесь, и покажет вторую половину кулона.
Первый слева вытащил из кармана золотую цепочку. Половина изумрудного сердца повисла в воздухе. Советник ухмыльнулся и спрятал украшение. Элизабетта готовилась напасть на него, но отец удержал дочь от безрассудного поступка. Люди за овальным столом могли сломать неопытную девчонку и заставить принять цели и идеи овальных заседаний, посулив абсолютную власть на публику взамен, но ударив в больное место – навсегда оттолкнули.
В самолете Элизабетта набросилась на Альберта и Эдварда. Она возмущалась и кричала, что забеременела, и «муж», назначенный советниками, не сможет стать отцом ее сына.
– Я разрушила их план!
– Тише, – приказал король. – Советники пристроили «своих» людей в государственные и частные учреждения страны. Они влияют на окружение королевы и как зараза готовятся распространиться по миру. Зачем им твой ребенок, мы не знаем, а они не горят желанием делиться планами. И пойми. Ты стала наследницей, потому что советники увидели выгоду в тебе, а не Ромене.
Элизабетта выпила воды.
– Свадьбу с музыкантом и рождение сына – расписали три года назад, – Эдвард не удержался, рискнув выложить Элизабетте правду. – Я увидел Анри на концерте много лет назад и подсунул анкету королеве. Она утвердила «мужа» у советников, и план по возвращению титула наследницы расписали с точностью до минут.
– Я отказываюсь в этом участвовать, – воскликнула она. Правда отца воспринималась легче, чем признание Эдварда. Элизабетта допускала, что бабушка приложила руку в знакомстве. Одно дело, когда догадываешься и другое, если знаешь наверняка. Самолет застряло в воздухе. Элизабетта хотела встать, но отец удержал и вернул в кресло.
– Отказ наследницы не остановит советников, – сказал Эдвард. – Не вини бабушку. Она вступила в сговор с первым справа. Он одобрил мой план и приказал остальным не вмешиваться. Королева получила три года. Достаточный срок, чтобы гуманным способом уговорить внучку вернуть титул и организовать свадьбу века. Четвертый слева успел взбунтовать от долгого ожидания, предложив более жестокий и быстрый способ. Да, двенадцать советников
– Бред, я не верю… Фарс… Сон…, – Элизабетта покачала головой и закрыла глаза. Эдвард забрал у нее стакан с водой и дал возможность вытянуть ноги на мягком пуфе.
«Страна Королевы, бабушка, самолет, все искусственное, ненастоящее, и какой нужно иметь талант, чтобы убедить людей, что ты не играешь роль, а живешь сам по себе».
– Твой дед сделал Страну Королевы зависимой от капитала семьи Андре, почему он умер, вроде как от болезни и случайности, загадка. Ни слова музыканту о заседаниях, – предупредил Альберт дочь. – Помни. Меньше будет знать, больше шансов прожить совместные года в счастье и любви.
– Я не скажу Анри по одной причине, я хочу, чтобы хотя бы он прожил жизнь за нас двоих, не думая о советниках, которые стоит за нашим знакомством. Незнание – лучшее счастье, я поняла это, когда на меня обрушили правду. Догадываться, думать – это неспособность разума приспособиться к роли, но знать наверняка и понимать безысходность – вот ад. Узнав тайны и цели советников, Анри… он оттолкнет меня…
– Привет! – сказал Анри, закрыл глаза руками и присел рядом. Элизабетта отложила книгу и сказала, что волнуется не первый день за него – утром свадьба, а от него пришло письмо несколько дней назад – что тур Группы закончен, он выехал в Город. Срок – утро вчера….
– Поезд задержали – на рельсы упало дерево, сутки стояли в лесу, – соврал Анри.
В действительности он боялся возвращаться и искал предлог, чтобы проигнорировать свадьбу. Не смог. Как не пытался поступить по совету Весты – не выходило. Он надел маску верности, признания и отчуждения от собственных мыслей. Стало легче и сомнения не беспокоили, исчезнув до определенного момента, появление которого он не мог контролировать.
– Я злюсь, – сказала Элизабетта.
– Да? Не похоже!
– Наглец! Воспользовался моей наивностью! Я понимаю, что завтра, когда ты скажешь «да», то обрежешь концы прошлой жизни. Молчи, не перебивай! Бабушка сказала утром, что Эдвард снял дом на Острове, в океане. Мы летим за счастьем регулярным рейсом. Я учла твое пожелание…
– Чудно, – сказал Анри, поцеловал ее и обнял.
«Королевой она станет не скоро, бабушка оправилась после болезни и передавать страну внучке не планирует. Мысли о времени успокаивают».
– Саша на глазах разорвала контракт с корпорацией и поддельный паспорт.
– Я знаю, она рассказала мне, и как опекун я выплатила ее долг Пену. Глупышка! Ты бы видел, как она извинялась за необдуманный каприз! Она намерена вернуть мне деньги, за частную школу Мэгги, неустойку и отступные Калди!
Анри улыбнулся. Солнце опустилось, образуя на глади реки прощальную дорожку. Он оглянулся вправо, влево, вперед. Набережная пустовала и ему стало неуютно.
– Саша талантлива, – сказал он. – Я купил студию. Веста оформляет бумаги. К ноябрю я смогу сделать первую запись. Мы выбрали одну из ранних песен, но не думали о стилизации и представлении. От успехов Саши будет зависеть все. Релиз Группы отложили на неопределенный срок, я хочу, чтобы Пен получил как можно больше убытков… Ничего стоящего из моей головы пока не выйдет. Для этого нужно снова открыться, я не готов к этому.