Мы, аристократы - 3
Шрифт:
– Кто вам это сообщил?
Снейп недовольно посмотрел на меня, потому что я почти перебил его, но всё-таки ответил:
– Мундангус Флетчер, мелкий жулик, который пару раз помог мне продать кое-какие зелья. У него были тёмные делишки с Аберфортом Дамблдором, братом директора и содержателем "Кабаньей головы" в Хогсмиде. Вы, полагаю, уже побывали в этом заведении во время субботнего отпуска?
– Проходил мимо. Грязное местечко, да и выглядит как притон - приличному человеку там делать нечего.
– Это, можно сказать, и есть притон - таверна, где обретается публика определённого сорта. Флетчер
Снейп замолчал, припоминая подробности того вечера. Я терпеливо ждал.
– В зал я заглянул, чтобы убедиться, что директор еще там. Они с Трелони сидели за ближайшим столиком от выхода. Едва я отступил в коридор, как эта Трелони вдруг заговорила не своим голосом и начала произносить следующее высказывание - "Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда... рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов... рождённый на исходе седьмого месяца..." Я был сильно впечатлён её загробным тоном и запомнил всё дословно, но до конца не дослушал, потому что непонятно откуда вывернулся Аберфорт и накинулся на меня за то, что я подслушиваю. Пришлось уйти наверх, и в тот вечер я так и не подошёл к Дамблдору, чтобы не вызвать у него подозрений. Ведь я догадался, что эта мордредова Сивилла произнесла настоящее пророчество. За это Дамблдор и принял её на работу в Хогвартс.
Я вспомнил, что Малфой-старший уже рассказывал мне о пророчестве и о роли Снейпа в нём. Ребёнок пророчества должен был противостоять Вольдеморту, и я полагал, что если в этой байке была хоть капля правды, пророчество свершилось еще тогда, в день гибели моих родителей. Но Люциус говорил о пророчестве с чужих слов, а Снейп, будучи очевидцем, рассказывал сцену с Трелони так подробно, что я буквально видел каждое действие её участников.
– Вы думаете, Аберфорт не передал своему брату, что застал вас подслушивающим в коридоре?
– поинтересовался я.
– Он же не знал меня в лицо. Учеников в школе много, каждого не запомнишь. С Дамблдором я встретился уже весной, и директор принял меня преподавать зельеварение, потому что профессор Слагхорн собирался уходить с должности. А тогда, в январе, я отправился к Вольдеморту и доложил о пророчестве. Молодой был, выслужиться хотел.
– Снейп болезненно поморщился.
– Знать бы заранее, к чему это приведёт...
– Что же всё-таки вышло с этим пророчеством?
– подбодрил я декана, потому что он снова замолчал.
– Тёмный Лорд отнёсся к моему сообщению серьёзно, хоть я тогда и не дослушал Трелони до конца. Он приказал собирать сведения о детях магов, которые родятся в конце июля того года. Это оказались вы и Невилл Лонгботтом.
Снейп прервался на мгновение, чтобы взглянуть на мою реакцию. Я подтверждающе кивнул.
– Поттеры тогда укрылись под Фиделиусом, - продолжил он, - поэтому достать вас было невозможно. Лорд жаждал уничтожить ребёнка пророчества, пока тот не вошёл в силу, но прошло полтора года, а вы, Поттер, всё еще были недоступны для него. Так было, пока не настал тот злополучный Хеллоуин, накануне которого я случайно услышал, что Поттеров предал кто-то из близких и что завтра Лорд собирается собственноручно убить их ребёнка. Позабыв весь этикет и все условности, я добился встречи с Лордом и умолял его оставить Лили в живых. Он обещал пощадить её, если получится, но для меня это было недостаточной гарантией её жизни - к этому времени я уже знал, что чьи-то отдельные жизни не значат для Вольдеморта ничего. И я вспомнил о Дамблдоре... ведь Поттеры были его людьми, он должен был в лепёшку расшибиться ради их спасения - и никаких "если получится". Но когда я обратился к нему, я услышал то же самое "если получится", словно разговаривал с одним и тем же человеком. И у обоих не получилось. Лили погибла. Вольдеморт тогда всё-таки потребовал, чтобы она отдала ему вас и ушла, но вместо этого она заслонила вас собой, пожертвовав своей жизнью.
– Это он сам вам сказал?
– ошеломлённо спросил я.
Снейп посмотрел на меня как на идиота.
– Поттер, вы соображаете, что говорите? Вольдеморт тогда развоплотился и до сих пор пребывает в этом состоянии.
– Профессор, а вы сами соображаете, что говорите? Там присутствовали только моя мать, Вольдеморт и я. За себя я ручаюсь, Вольдеморт и моя мать тоже никому ничего не говорили, по понятным причинам. Тогда откуда вы взяли эти мелодраматические подробности? И, знаете, если бы Вольдеморт собирался оставить мою мать в живых, а она стала бы путаться у него под ногами, эта маленькая проблема легко решалась Ступефаем или Инкарцеро.
Снейп замер, на его лице застыло выражение сосредоточенного осмысления. Наверное, так же выглядел Ньютон, когда ему на голову упало то самое яблоко.
– Поттер...
– пробормотал он, когда наконец отмер.
– Дамблдор определил, что Лили отдала свою жизнь за вас, потому что на вас была наложена кровная защита благодаря её материнской жертве.
– Профессор, не было никакой кровной защиты. Я и сам это проверял после первого курса, и Малфоя попросил проверить, когда он возвращал меня к Дурслям.
– Меня не удивляет, Поттер, что вы ничего не нашли.
– Снейп саркастически хмыкнул.
– У вас ещё мало умения для таких проверок.
– Но я хотя бы догадался проверить болтовню Дамблдора, в отличие от вас. Малфой тоже ничего не нашёл - его умению вы, надеюсь, доверяете?
– Вы же прожили в полной безопасности все эти годы, Поттер!
– Я просто никому не был нужен. По словам Малфоя, к этому недоделанному пророчеству скептически относились все Упивающиеся, кроме самого Лорда.