Мы были подонками: Закладка 2
Шрифт:
Ладан резко крутанул руль, остановил «пятёрку» в десяти шагах от пацанят.
– Смотрите, вот уроды! – провизжал Эдик. – По машинам мячом бьют. Наверное, их от свадьбы не угостили, вот они и стараются напакостить.
– Э, щебень! – прокричал Игорь в открытое окно. – В мою машину будете пинать, заставлю толкать вместо двигателя.
Дети подобрали мяч и отошли несколько в сторону, бросали косые взгляды на пришельцев, кучковались и перешёптывались.
Друзья вышли из машины. Шпана замешкался на сиденье: между ног точно по центру из шва джинсов торчала нитка. Он дёрнул, чтобы
– У-у ништяк. Ну-ка дай зазырить! – провопил Бритый, увидев в руке Шпаны нож. Взял и сразу начал упрашивать подарить ему «выкидуху», а взамен он в долгу не останется. Если надо – подгонит какую-нибудь тёлочку.
Ладан и Олег рассмеялись.
– Ага, подгонит, – сказал Олег, слегка толкнув Игоря, кивнул в сторону Эдика. – Ту, его любимую. – Олег прыснул. – Жирную свиноматку, рыжую Соню.
Ребята в голос загоготали.
– Да я отвечаю! – запричитал Бритый. – Артём не слушай этих дятлов. На фига мне эта Соня, индюки сопатые. Теман… На спор… Э, вы… – Эдик крутил головой то в сторону Артёма, то в сторону смеющихся, доказывая себя. – Я найду! Я отвечаю!
Друзья засмеялись громче. Игорь от смеха прерывисто произнёс:
– Найдёт он тебе, Шпана, на помойке бомжу, да ещё конопатую, грязненькую, ржавую.
– Она не ржавая! – завопил Эдик. – Она красная! Рыжая!
Артём улыбался, покрутил «выкидуху» в руках. Нож всё равно плохой. Пластик с одной стороны ручки расколот. Пружина ослабла и лезвие не всегда выкидывалось и фиксировалось, пока резко не тряхнёшь в сторону и не доведёшь пальцем.
– Бери, – сказал он. – Дарю, не забудь – бабу. Только не ржавую.
Эдик с благодарным видом принял подарок и нежно вложил в карман брюк, едва от счастья не закатил глаза: мир в его глазах стал краше во сто крат.
– Бритый, мы свидетели, – сказал Олег. – Теперь тебе нужно найти девчонку Артёму. И не просто найти, а чтоб у него с ней не было проблем. Да побыстрее. А то не успеешь. Он уйдёт в армию. А долг приятным платежом красен.
– Ничего, если что – женится, то женой поделится, – пошутил Мансур насмехаясь.
– Ты чего?! Отвечаешь?! – заорал Эдик. Резво подбежал к Вадиму и толкнул в грудь.
Улыбка мгновенно сошла с лица Вадима. Он вскинул правую руку, согнутую в локте, и открытой ладонью с растопыренными пальцами пихнул Бритого в лицо, при этом шагнул вперёд и подсёк ногу.
– Ты чего, шавка? – произнёс Мансур спокойным тоном. – Сейчас будешь грязь с моих кроссовок слизывать и глотать.
Эдик больно ударился копчиком об камень. Взвыл. Он извивался несколько секунд на земле, отирая ладонями ушибленное место пока не полегчало. Потом вскочил на ноги, да так, будто черти из-под земли воткнули вилы в задницу, вытащил из кармана только что подаренный ему нож и нажал кнопку. Лезвие не выкидывалось. Бритый несколько раз тряхнул ладонью в сторону, стал пробовать подцепить и вытащить ногтями. В этот момент к нему подбежали Артём и Олег, подхватили за руки. Игорь подошёл к Вадиму.
– Хорош вам. Что сцепились? Мы для этого разве приехали, чтобы между собой подраться?
Мансур не слушал
– Я смотрю в твоих руках полк мух сношается. Мешают? – съязвил Вадим. – Так додумайся, как согнать. Я тебе сочок подарю, чтобы отлавливал перед тем, как свинья визжать.
Эдик стал рьяно вырываться, стиснув зубы, рычал и брызгал слюной:
– Лучше держите меня или я его прирежу!
Дети, игравшие в футбол, отбежали подальше, испуганно стали наблюдать за взбесившимся мужиком.
– Прекрати, Вадим, – сказал Ладан и подошёл к Бритому. – Ты, псих! – заорал он и влепил пощёчину. – Успокойся! – крикнул Игорь в самое ухо. – Шутки понимать надо. А если ещё хоть раз поднимешь нож на своих – уши отрежем и поставим в угол. Понял?
Эдик, словно из розетки вынули вилку, успокоился, приняв стойку смирно: вытянул руки вдоль ног и прижал ладони, опечаленно часто заморгал. Ему ещё бы горн в зубы и загудеть, подумал Артём улыбнувшись. Друзья отпустили локти Бритого. Он сунул нож обратно в карман, приблизился к Вадиму с вытянутой рукой для рукопожатия в знак примирения. Мансур неохотно протянул руку ладонью вниз и сдавил кисть Эдика.
Бритый вида не подал, что ему больно. В ответ он воздвиг слабое сопротивление, изо всех сил стараясь сжать будто тисками сдавливающую его ладонь. Вадим смотрел на Эдика, точно волк на ягнёнка. Его чёрные глаза выдавали его чёрные мысли. Бритый отвёл взгляд.
Ладан закрыл ключом двери машины.
– Пошли, – сказал он.
Мансур отпустил сложенную в хворост ладонь Бритого. Компания направилась к подъезду. Шпана окинул взором весь дом от края до края снизу доверху. Дом представлял собой двухэтажное здание. Двускатная крыша покрыта серой черепицей, нашпигована самодельными телевизионными антеннами. Штукатурили, наверное, ещё в древности. Во многих местах отделочного слоя на стенах попросту не было, в отверстиях виднелись сбитые наискось рейки, создавали кособокую решётку. Водосточные трубы поржавели до дыр, в некоторых местах вовсе отсутствовали.
Около входа куда друзья подошли по обе стороны вкопаны скамейки. Из подъезда неслись весёлые возгласы, играла гармонь, слышался топот, словно народ собирался проломить пол. Лестница и перила деревянные, высохшие, некрашеные, в крупных трещинах. На первый этаж вели всего три ступени. На входе под пролётом лестницы сооружено вроде неглубокого сарайчика, прикрытого самодельной дверью из широких досок, где в проушинах петель висел навесной замок.
– Ну что? – сказал Ладан, улыбаясь глазами. – Подождите здесь, я пойду вызову нашу любимую невесту.
Артём, Олег и Эдик сели на скамью и закурили. Вадим отошёл в сторону, чтобы дым его не касался. Игорь собирался зайти в подъезд, когда сверху сорвалось множество голосов, будто сильно включили громкость, хлопнула дверь, вновь приглушила смех и веселье. По лестнице спускались, судя по голосам, несколько мужчин, о чём-то оживлённо договаривались и клялись. По речи было понятно, что они изрядно выпили.
Ладан обернулся к друзьям:
– По-моему, её папаша спускается. Даже лучше, – подмигнул он, – упрощает дело.