Мы из блюза
Шрифт:
– Нет, в Москве, на Ордынке, - в голове все прокручивалась недавняя сцена.
– Папа, а как там, в будущем?
Оп-па. Оч-чень своевременный вопрос! Где спалился-то?
– А с чего ты взяла, что я оттуда?
– Очень просто. Тебя убили, когда ты шёл в метро. А метро – это такая подземная железная дорога, нам царевны рассказывали. Она есть в Париже и в Лондоне такая тоже есть. А в Москве нет, и даже в Петрограде ничего подобного. Значит, ты попал из той Москвы, где метро уже есть, да ещё ноябрь – а сейчас едва середина сентября.
– Да, ты права…
– Расскажешь?
– Да, но, прошу тебя, давай не сегодня?
– Понимаю… Не держи зла на Митьку. Мы все очень любили маму…
– Какое зло, что ты. Я его очень хорошо понимаю. А можешь сказать, почему ты назвала меня отцом? Ведь я же действительно совсем другой человек….
– Это неважно, я просто увидела… не знаю, как сказать. Сердцем, наверное, - и Матрена покрепче сжала мою руку.
И тогда я прочел:
Один француз чудил когда-то знатно:
Носился над песками, над волнами,
И в шутку произнес он, вероятно:
«Ты главное увидишь не глазами».
Нам эту чушь талдычили с пеленок
На русском, на французском и на идиш,
Да так, что твердо знал любой ребенок:
«Ты главного глазами не увидишь!»
Смысл этой фразы ускользал мгновенно,
Едва в окно кричат: «Серёга, выйдешь?».
И на уроках, и на переменах
Мы знали: чем посмотришь - тем увидишь.
Росли мы. Лицемерие, кокетство
Осваивали – вместе с алкоголем,
И поспешили позабыть мы детство
В чулане темном, среди пыли, моли…
Несли нас поезда и самолеты,
И ждали нас везде – куда ни выйдешь…
Но мы о том забыли, идиоты,
Что главного глазами не увидишь.
Едва не спившись, чуть не став скотиной,
Сойдя с ума и ни во что не веря,
Земную жизнь пройдя до половины,
Пересчитав утраты и потери,
Я начал понимать – пусть понемногу:
Мы властны над своими чудесами!
И выхожу один я на дорогу,
Чтобы тебя увидеть. Не глазами…[4]
– А что за француз такое написал?
– Еще не написал, лет через тридцать напишет. Но эту историю я тебе непременно расскажу.
***
Едва Валериан Павлович переступил порог Управления, дежурный офицер, козырнув, доложил:
– Господин полковник, вам следует немедленно прибыть на совещание к его превосходительству командиру корпуса.
– Благодарю вас, капитан, прибуду без промедлений.
Оставив шинель в кабинете, полковник направился в зал для совещаний. Там уже присутствовали большинство высших чинов корпуса, отсутствовали только сам командир – генерал-майор граф Татищев, - и ещё несколько офицеров. Но вот и задержавшиеся, вот и командир.
– Господа офицеры, здравствуйте.
– Здравия желаем, ваше превосходительство!
– Прошу садиться. Удивлюсь, если кто-то из вас гадает о причинах внеочередного совещания. Да, всё верно. Столицу накрыла волна натурального террора. Господа революционеры, не иначе, вознамерились
«Ну, об этом покойники сами позаботились, - подумал Васильев. – Интересно, сами-то они кого взрывать планировали?»
– …При тушении пожара и особенно при взрыве пострадали шестеро пожарных Адмиралтейской части, один погиб. К слову, единственная зацепка в этом деле – пожарные. По многочисленным свидетельствам, их было очень много, гораздо больше, чем могли предоставить все ближайшие части…
«Да, тут нам свезло, - подумал полковник. – А вы попробуйте среди ночи раздобыть полсотни комплектов пожарной робы! Счастье, что ротмистр Зворыкин третьего дня прихватил одного интенданта на шашнях с большевиками. Интенданта того до второго пришествия не найдут, а если коллеги выйдут на склад, то к их услугам натуральная – там и была – типография со свежим тиражом газеты «Правда». Приходи и радуйся…»
– …На Загородном проспекте в ходе натуральной бойни, устроенной, по показаниям очевидцев, бундовцами, погибло девятнадцать человек, входивших в небезызвестный «Русский народный союз имени Михаила Архангела». Здесь мотив предельно ясен, непонятно только одно: как столько боевиков запрещенной партии одновременно оказались в столице?
«Как-как… Единственный акт, который был без импровизации: грим и костюмы два месяца запасали».
– …Великий князь Кирилл Владимирович скончался в собственном дворце, захлебнувшись в пьяном виде рвотными массами. Нет никаких зацепок, что эта трагедия произошла с чьей-нибудь помощью, но согласитесь, господа: она укладывается в цепь чудовищных происшествий, случившихся одновременно либо подряд!
«Эх, проиграл я доктору Крассу ящик Шустовского, - подумал Васильев. – Но, ей-богу, за такой шедевр и десяти ящиков не жалко!»
– Далее. На аэродроме в Гатчине в результате взрыва на складе боеприпасов погиб великий князь Александр Михайлович и ещё три человека из интендантского управления ИВВФ. Имеющиеся улики однозначно указывают на работу немецких диверсантов, но, господа! Это все в одно и то же время!
«Алёши Балашова ребята работали. Эти шпионов да диверсантов как родную маму знают, хрен там кто чего найдет».
– …В следующем эпизоде жертвами двух оставшихся пока неизвестными стрелков стали видный прогрессист Фёдоров и его гости – небезызвестные господа Гучков и Милюков, а также один служащий банка, которым управлял покойный Фёдоров, причем последний – иудейского происхождения. На месте расправы обнаружена оброненная кем-то визитная карточка американского банка «Кун, Лееб и К», который, по нашим данным, является одним из основных источников финансирования партии большевиков. Один из визитеров Федорова, по показаниям швейцара, похож на известного большевистского боевика Красина…