Мы из розыска…
Шрифт:
И он снова полез за носовым платком.
Под дверью, рядом с плинтусом, лежал мокрый, со следами грязи, желтенький березовый листок. Его серединку закрывала пришлепочка грязи, дополнив цветочную гамму осени нейтральным серо-грязным окрасом.
За дверью балкон, заваленный старыми, видимо, ненужными вещами. Он отделен от соседнего балкона тоненькой, сравнительно невысокой перегородкой, которая содрогалась от порывов ветра и жалостно постукивала в креплениях, издавая при этом глухой неприятный звук.
Внизу на уровне
Вернувшись в комнату, Константин понял свою ошибку. Вернее, это была даже не ошибка, а просто невнимательность, но и на нее у него не было права. Расслабился? Потерял бдительность? Нет! Просто не смог сразу почувствовать разницу в температуре в комнате и прихожей. А разница была. В комнате холоднее.
Достав из оперативного чемодана пинцет и маленький пакетик, Константин с величайшей осторожностью подцепил с пола березовый листок и положил на стол рядом с чемоданом.
— Как дела, криминалистика? — В комнату вошел следователь. — Может, мы протокол продолжим? Пора бы сюда перебазироваться. Нашел что-нибудь?
— Да хвастаться особенно нечем, но кое-что есть. Перебирайтесь, почти все осмотрел.
— Слушай, Кость, а как со следами? Сам знаешь…
— Будут следы!
Теперь он знал, где сейчас появится след. Достав карманный фонарик, посветил на глянцевую, окрашенную белой масляной краской поверхность. Точно! Правда, пока он не виден…
Взяв со стола баночку и кисть, он подошел к балконной двери. Взмах, взмах, еще взмах… На белом фоне наличника балконной двери сначала еле заметно, а потом все более и более отчетливо проявились отпечатки ладони и четырех пальцев руки. Большой палец в общую картину отпечатка не попал. А бог с ним, не в нем счастье…
Ручонка у него симпатичная. В перчатки двенадцатого размера не влезет, пожалуй. В боксерскую бы ей, в самый раз!
«Все правильно, — решил Снегирев, — только здесь они и должны были быть. Дверь на балкон весьма трудно открывается, и ему пришлось опереться о наличник».
— Саша, — обратился он к следователю, — белье я переложил на кровать, пусть хозяйка посмотрит, что пропало. В первую очередь в шкафу и в вазочке. К счастью, большой беды он не успел натворить. Спугнули его, я думаю. Обратите, хозяйка, внимание на деньги и драгоценности. Денег много было дома?
— Да какие там деньги, — с некоторым испугом произнесла та, — рублей двадцать с мелочью. Зарплата-то, — она смотрела на следователя, — я говорила уже вам, послезавтра. Так деньги целы. На кухне они, в буфете, — женщина подошла к тумбочке, стоящей у кровати, — а вазу, скажите, можно посмотреть?
— Посмотрите, но руками не трогайте, пожалуйста… Я на минутку выскочу на лестницу, перекурю. Я быстренько… Только… — он замялся, — на столе, рядом с чемоданом, кульки
Мысль о симпатичной ручонке и листике на балконе не давала покоя: «Подумай, подумай…»
Хрустя осколками зеленой пластмассы от аппарата, он вышел на площадку. Пролетом ниже на лестнице стояли двое — оперуполномоченный и какой-то мужчина лет пятидесяти, в свитере и спортивных брюках с лампасами. Мужчина что-то рассказывал, Дмитрий Иванович, кивая, слушал. Со стороны можно было подумать, что встретились два соседа.
— Дмитрий Иванович, дай закурить, — выпалил Константин, только появившись.
Алексеев удивленно округлил глаза. Да и было отчего: во-первых, все знали, что эксперт практически не курил, только в экстренных ситуациях, а такая не предвиделась… Во-вторых, где всегда присущая ему вежливость? Прерывать беседу с посторонним, да еще на повышенных тонах — это не в его правилах.
— Извините, пожалуйста, — обратился оперативник к мужчине, — я сейчас к вам подойду. Только перетолкую…
— Может, я у себя буду, в квартире? А вы потом зайдете, если понадоблюсь.
— Хорошо, хорошо, спасибо вам, Петр Михайлович, большое спасибо. В общем-то все более или менее ясно.
Снегирев нетерпеливо ждал.
— Что у тебя произошло, как с печки свалился? Курить будешь или это только «политес»?
— Не знаю, с чего начать…
Константин сунул сигарету в рот, прикурил и довольно неумело затянулся голубоватым дымком.
— Слушай, тут такое дело. Мне кажется, что этот хмырь здесь. Подожди, не перебивай, — опережая недоверчивый жест Дмитрия Ивановича, выпалил Константин, — голову даю на отсечение.
— Да с чего ты взял? Расскажи подробнее.
— Понимаешь, мне кажется, что из квартиры нет обратного следа…
— А где он, по-твоему, может быть? — ошарашенно спросил розыскник.
— Начинай с этой, — Константин ткнул пальцем в сорок первую квартиру, на дверной ручке которой до сих пор сиротливо висело пальто с шарфом, повешенные Снегиревым в самом начале осмотра. — У них с сорок второй балкон общий, — раз, на балконе он был — это два, с седьмого не спрыгнешь — три, ну и — четвертое — стекло в форточке в этой квартире разбито. Давай, Дима, думай. Тут соседка стояла, он не мог уйти незамеченным.
— Дела… — задумчиво произнес Дмитрий Иванович. Уйти он, конечно, мог, если соседка отлучалась.
— А стояла она одна?
— Да нет, с этим вот мужчиной… В лампасах. Ну, с которым я сейчас беседовал. Она боялась одна и его позвала. Потом участковый подошел. Все вроде вырисовывается, если твой вариант сработает, то… — он не закончил прерванную мысль, так как неожиданно решил действовать. — Знаешь что, надо женщин из квартиры убрать и молодого человека. Давай в сорок четвертую, что ли, к соседке пристроим их. Ты их, Костя, выводи пока сюда, а я с соседкой договорюсь.