Мы из розыска…
Шрифт:
Это был тряпичный узел синего цвета, перепачканный глиной и перехваченный шпагатом. Кислюков мог поклясться — вчера его тут не было. Кто-кто, а он бы заметил.
«А материя ничего… Только измазана немного. Ерунда, простирнуть малость — будет как новая. — Он осмотрел узел со всех сторон, пнул ногой. — Похоже на брюки… Какой дурак выбросил?»
Кряхтя, Кислюков нагнулся и негнущимися пальцами развязал узел…
Откуда-то снизу к самому горлу подкатил ком, перехватило дыхание, из глаз покатились слезы. Казалось, тело отказывается подчиняться ему, Кислюкову.
Родившийся
Пелагея, завидев старика, почуяла неладное. Ее недавний собеседник моментально постарел, сразу сдал. Измазанный в глине и в чем-то, похожем на краску, он являл собой странное зрелище.
— Слушай, — хрипло выдавил он через силу, — там мужик убитый… Голова в портках…
— Ох ты, господи, — испуганно молвила уборщица, — пошли скорее к участковому. Он тут, Федотов, участковый-то, в этом доме живет…
«ТЕЛЕФОНОГРАММА № 4384. НАЧАЛЬНИКАМ УПРАВЛЕНИЙ. 16 МАЯ, ПРИМЕРНО В 8 ЧАС. 30 МИН. НА ТЕРРИТОРИИ КУЗЫКИНСКОГО ЛЕСОПАРКА БЫЛА ОБНАРУЖЕНА ЧАСТЬ ТРУПА МУЖЧИНЫ. ЛИЧНОСТЬ НЕ УСТАНОВЛЕНА. ПРИМЕТЫ: ВОЗРАСТ ШЕСТЬДЕСЯТ — ШЕСТЬДЕСЯТ ПЯТЬ ЛЕТ, ЛИЦО ОВАЛЬНОЕ, НОС ПРЯМОЙ, ГЛАЗА КАРИЕ… НА МЕСТЕ ПРОИСШЕСТВИЯ ОБНАРУЖЕНЫ БРЮКИ СИНЕГО ЦВЕТА… ВЫЕЗЖАЛА ГРУППА В СОСТАВЕ: ПРОКУРАТУРА — ИГУМЦЕВ, РОЗЫСК — ДОРОФЕЕВ, КРИМИНАЛИСТ — ЛЮБАЕВ, СУДМЕДЭКСПЕРТ — КВАСЦОВА, КИНОЛОГ — МИТРОФАНОВ. ПРИМИТЕ МЕРЫ К УСТАНОВЛЕНИЮ ЛИЧНОСТИ НЕИЗВЕСТНОГО. ПРОВЕСТИ ПРОВЕРКУ ПРОПАВШИХ БЕЗ ВЕСТИ, ЛИЦ БЕЗ ОПРЕДЕЛЕННЫХ ЗАНЯТИЙ. РАССЛЕДОВАНИЮ ЭТОГО ПРЕСТУПЛЕНИЯ ОРИЕНТИРУЙТЕ ВЕСЬ ЛИЧНЫЙ СОСТАВ.
ЗАМЕСТИТЕЛЬ НАЧАЛЬНИКА УПРАВЛЕНИЯ ЛЕБЕДЕВ.
ПЕРЕДАЛ ИННОКЕНТЬЕВ. 10 ЧАС. 25 МИН.».
За столом, заваленным кучей бумаг, справок, картонных папок, бланков документов с подшитыми к ним распечатанными конвертами, сидел следователь Винокуров. Несмотря на раннее время, вид у него был усталый. Под глазами набухли мешки, резче обозначились морщины. В комнате стоял плотный, устоявшийся запах табака.
Допрос затягивался — он шел уже четвертый час, а результат был невелик. Дверь в комнату приоткрылась…
— Разреши, Игорь Петрович? — спросил Снегирев. — Мне передали, что ты звонил.
— Заходи, Константин Никитич. Пришлось тебя пригласить. Мы тут с Мишаней беседуем, — он кивнул на сидящего напротив него молодого плечистого парня в клетчатой рубахе. — Без твоей помощи не разобраться.
Молодой человек кинул опасливый взгляд в сторону вновь пришедшего.
— И с его помощью не разберемся, гражданин следователь. Я этого человека впервые вижу…
Винокуров невольно улыбнулся, поняв, что Снегирева приняли за свидетеля.
— Это, Миша, не очная ставка. И твое утверждение, что не разберемся, голословное… Побеседовали мы с тобой по душам, рассчитывая на сознательное отношение
— Приходилось, гражданин следователь, но я в ней несилен, в науке… Я говорил вам.
— Опять ты про трудное детство, — поморщился следователь. — Я уже про это слышал. Только не все соответствует твоим рассказам. Родители у тебя вполне приличные, в школе успехами не блистал — к спиртному рано пристрастился… Но в тридцать пять лет одного жизненного опыта должно хватать, если учебу в шестнадцать бросил.
— А мне не хватает, — с плохо скрываемой издевкой в голосе произнес парень, глубоко затягиваясь очередной папиросой. — Мой опыт сучки рубить да норму давать. Этому с вашей подачи, гражданин следователь, научился…
— У меня, Миша, с тех пор как мы с тобой в первый раз встречались, дочь успела вырасти, с давних пор мы с тобой знакомы, а ты все такой же…
Парень ничего не ответил, сосредоточенно приминая окурок в пепельнице. Винокуров встал из-за стола, отошел к окну.
— Садись, Константин Никитич, поближе, — он кивком головы указал на свой стул, — попробуй объяснить ему суть дела. Может, он тебя послушает…
Снегирев достал бумаги, разложил их перед молодым человеком и начал:
— Мною согласно постановлению о назначении экспертизы было проведено исследование следов пальцев рук, обнаруженных двадцать четвертого апреля в помещении красного уголка фабрики имени Петра Алексеева. Следы обнаружены на сейфе и на спортивном кубке, стоявшем на столе. Взгляните, Михаил Александрович, на фотографии в деле… — Константин провел карандашом по снимкам. — Вот это сейф, а это кубок в момент осмотра места происшествия… Видите?
Парень внимательно изучал фотографии, придерживая край страницы пальцем.
— При детальном сравнении дактилоскопических узоров, — продолжил Константин, — обнаруженных на кубке и на сейфе, с отпечатками пальцев рук гражданина Пантюхина Михаила Александровича получилась следующая картина… — На столе появились фотографии сильно увеличенных отпечатков. — След на сейфе совпадает с отпечатком большого пальца правой руки, а на кубке… вот тут, чуть-чуть ниже фигурки лыжника…
Пантюхин приблизил к глазам растопыренную пятерню и впился взглядом в крохотные выступы кожи на пальцах.
— Красиво говорите, граждане начальники, — пробасил парень, утирая ладонью вспотевшее лицо, — только я в этом ничего не смыслю…
В комнате воцарилась мрачная тишина. Пантюхин едва заметно дрожащей рукой извлек из пачки очередную папиросу.
— По-моему, — пожал плечами Винокуров, — тут все ясно. И алиби ваше, мягко говоря, липовое. В ту ночь не были вы ни у Иловаевой, на которую ссылаетесь, ни дома. С ней разговор у нас будет особый.
— Верку хоть к делу не шейте, товарищ майор… — вырвалось у здоровяка. — Ни при чем здесь она.