Мы из спецназа. Дикие
Шрифт:
– Ох, и грозно поешь! Даже жуть пробирает, - Маргарита задумчиво взглянула на свои руки, чуть подкрутила на безымянном пальце колечко с простеньким камушком.
– Что ж, выходит, плохо наше дело.
– Почему это - наше?
– Да потому, подруженька, что ты тоже запала на Зимина по-настоящему. Уж я-то знаю, что это такое. И ты, и Зинка, и Наталья - все мы точно мухи на одной липучке. Разок подсели - и кранты.
И так она странно это произнесла, с такой неприкрытой тоской, что вся злость Мариночки разом пошла на спад - все равно как пар из открытой кастрюльки. Даже боль в животе начала утихать.
– Ну?
– она шмыгнула носом и, подняв голову, уставилась
– И как же нам теперь быть? Может, мне денег вам дать?
– А много можешь дать?
– Не знаю… - Мариночка утерла лицо ладонью, подтянув под себя ноги, уселась на земле.
– Тысяч десять могла бы. А может, и двадцать.
– Долларов или евро?
– Это уж как захочешь. Только ведь не захочешь, верно?
– Верно, не захочу.
– Марго вздохнула.
– Вот и получается у нас полный тупик.
Заметно полинявшая бизнес-леди осторожно ощупала ноющие ребра, снова шмыгнув, неожиданно призналась:
– А я ведь действительно могла тебя шлепнуть. Не планировала, но могла.
– Верю.
– Марго качнула головой.
– Я ж говорю - психованная.
– А сама-то!… Где драться так научилась?
– Да есть тут один бойцовский клуб. Стасик в свое время пристроил. Там и карате, и айкидо - все в куче преподают. Так что успела кое-что усвоить.
Мариночка свирепо растерла лицо, невесело хмыкнула.
– А я-то, дура, надеялась одной левой с тобой справиться.
– Одной левой не выйдет, - серьезно возразила Маргарита.
– Это я уже поняла. Тогда что нам делать? Стреляться?
Маргарита пожала плечами.
– А толку? Он же наверняка узнает. И будет только хуже.
Мариночка насуплено глянула в глаза сопернице, неловко отвела взор в сторону. Уловив напряженным слухом шум воды, достала из кармана зеркальце. Осмотрев себя, нахмурилась. Выглядела она сущей ведьмой. Помада, земля, слезы и тушь - все размазалось по лицу, образовав жутковатую маску. Еще и кровь на губах. Само собой, не чужая, - своя.
– Ну вот, еще и губы разбила.
– Уж извини…
Мариночка поднялась на ноги, неожиданно для себя предложила:
– Тут где-то рядом вода журчит. Может, сходим искупаемся? Терпеть не могу грязи на лице.
– Ты не утопить ли меня часом собираешься?
– А ты что, плавать не умеешь?
– Представь себе, не умею.
– Жаль, не знала об этом раньше.
– Мариночка криво улыбнулась.
– Тогда предложила бы тебе встретиться где-нибудь на воде.
Маргарита пригляделась к ней внимательнее.
– Ладно, пошли. Ополоснуться нам, действительно, не мешает. Вода, говорят, злобу смывает, не только грязь.
Мариночка сипло рассмеялась.
– Тогда нам долго придется отмываться. Злости у нас явно побольше, чем грязи…
Глава 5
– А почему ты не носишь кольцо? Ведь даже не собираешься, верно?
– глаза Дианы полыхали гневом. Сейчас более, чем когда-либо, она напоминала воительницу из племени амазонок.
– Хочешь, чтобы все считали тебя свободным?
– Ты же знаешь, я не люблю кольца.
– Дмитрий Харитонов мучительно поморщился.
– Железо на теле всегда неприятно…
– Железо?!
– Ну, золото, какая разница. Я ведь мужик, а у нас отношение к золоту иное. И потом - какая разница, где оно будет находиться - в вазе или на пальце?
– Для тебя, может, и нет разницы, а для меня есть!
– Диана сердито тряхнула головой, отчего пряди ее буйных волос вольным шатром рассыпались по плечам.
– Ты всегда относился к этому
– Не забывай, чай был с тортом. И потом к нам заходили мои друзья…
– Нужны мне твои друзья!
– голос Дианы сорвался.
– У других подвенечные платья, машины с разноцветными шарами, застолье, а у нас что? Работа и еще раз работа, черт бы ее побрал!
– Только давай не будем трогать мою работу…
– Почему это не будем? Нет уж, давай поговорим и о работе! Это ведь не кому-нибудь, - мне приходится ждать тебя круглые сутки, по десять раз разогревать ужин. И никогда наперед не скажешь - придешь ты живым или позвонишь из больницы.
– Успокойся, может статься - одним прекрасным вечером я вовсе не вернусь.
– Дмитрий тоже начинал заводиться.
– И пожалуйста! Так оно, может, будет и лучше!
– Диана фыркнула.
– Хоть какая-то определенность!
– Спасибо на добром слове.
– А ты чего ждал?
– в один миг Диана стала похожей на взвившуюся кобру - такая же гибкая, с капюшоном огненно-черных волос, готовая испепелить сверкающим взором.
– Он, оказывается, даже дня моего рождения не помнит, а еще хочет преданности! Хочет, чтобы плакали над его боевыми ранами!
Дмитрий стиснул зубы. Диана явно шла на скандал. Верная любовница в прошлом и свежеиспеченная супруга в настоящем, она нервно тискала пальцами скатерть и дышала точно боксер между раундами. Удивительно, но с узакониванием отношений жить стало неизмеримо сложнее. Вероятно, ощутив вкус новой жизни, Диана иначе взглянула на Дмитрия, на его материальное положение, на собственный семейный статус. Возможно, задумалась о будущем, о своих стремительно убегающих годах, о детях, которых до сих пор не было. А может, просто выдался не самый удачный денек. Словом, женушке попала вожжа под хвост, как это и бывает со многими впервые выскочившими замуж. Ссоры еще не превратились в обыкновение, однако что-то у них, безусловно, разладилось. Во всяком случае, если раньше Харитонов чувствовал себя дома маршалом, то теперь его упорно пытались низвести до уровня послушного сержанта. И все бы ничего, но сержантом он быть не желал, а точнее - не привык. Он любил свою работу и как никогда остро чувствовал ответственность за своих ребят. Они были не просто служащими «Кандагара», - они оставались его боевыми товарищами. И ровным счетом ничего не значило, что их жаркое прошлое, их совместный Афганистан остался далеко позади. Они и сейчас рисковали жизнями. Частенько случалась так, что сослуживцам приходилось двигаться по краю пропасти, нырять навстречу ножам и пулям, а потому оставаться просто администратором Харитонов не мог. Между тем, Диана желала обыденной жизни и нормального человеческого покоя. Кроме того, в зону его постоянной ответственности она твердо намеревалась прописать и себя, а с этим у него тоже получалось неважно. Он забывал заглядывать в продуктовые магазины, не покупал стирального порошка с мылом, а не далее, как вчера, умудрился забыть о дне рождения супруги. В результате не купил ни торта, ни цветов, даже не поздравил обязательным поцелуем в щечку. Разумеется, она восприняла это как оскорбление. Собравшись с терпением, выдерживала в злом молчании какое-то время и только сегодня, когда он попытался расспросить, в чем дело, разом обрушила на его голову все скопившееся на душе. И по всему было видно, что свои обиды она вынашивала слишком долго, - пружина развернулась излишне сильно, разговор стремительно перерос в ссору.