Мы из спецназа. Лагерь
Шрифт:
Как бы то ни было, но в прошлый раз ему повезло меньше: он был гол, а потому до места взрыва даже не добрался. Милицейский наряд остановил его на полпути, грубовато развернул и отправил обратно. На этот раз наброшенная поверх старенькой рубашки железнодорожная желтуха сработала должным образом. Милицейский заслон остался позади, а еще чуть погодя Шебукин добрался до столба с роковой зазубриной, оставленной металлическим осколком. Именно здесь рванула тротиловая начинка того чертового пояска, что с некоторых пор стали именовать поясом шахида. И именно здесь вагон, в котором
– А ну, стоять!
– Кто такой? Отвечать! Быстро!…
Взявшие его в вилку парни были обряжены в новенькое хаки и выглядели вполне браво. Можно было биться об заклад, что обоим уже до чертиков надоело стоять на шухере, а потому предложи Мишаня им такую возможность - оба с удовольствием сыграли бы с ним в пятнашки. На вид парни казались крепкими, и можно было не сомневаться, что догнали бы «кандагаровского» служащего в два счета. Справились бы или нет - другой вопрос, но состязаться с ними в ловкости Михаил и не собирался. Испуганно вздернув руки, он торопливо забубнил заранее припасенную легенду - про помехи в телефонном кабеле, про то, что со связью снова беда и злыдень-начальник послал искать обрыв.
– Вот, значит, и отправился. Надо же чинить…
– Куда ты отправился, чучело гороховое! Без приборов, без ничего!…
– Зачем мне приборы-то? Это ж воздушная линия. Вот и веду, так сказать, визуальный поиск.
– А ты знаешь, что на вашем участке теракт произошел?
– Ясен пень, знаю!
– Чего ж тогда ходишь тут?!
– Так начальник отправил, говорю же!
– Михаил рукой указал в сторону тянущихся вдоль железной дороги проводов.
– Как, значит, бабахнуло, то во-первых, путь попортило, а во-вторых, и нам пару проводов смахнуло. На скорую руку, конечно, все залатали, но, видно, хреново получилось. То есть, значит, дунул ветерок - и снова где-то коротнуло.
– А документики имеются?
– один из хлопцев, вихрастый и голубоглазый, хозяйственно приблизился, не спрашивая разрешения, охлопал Мишаню со всех сторон - сначала грудь и живот, потом плечи и спину. Его напарник стоял тем временем на пару метров дальше, не спуская с липового железнодорожника внимательных глаз.
– Какие документики, о чем вы? Я ведь на работе.
– Что за работа?
– Так это… Путейщик я. Эксплуатация дорог, значит. Костыли, там, шпалы, путевые коробки и прочее.
– А из светофоров лампочки не ты часом выкручиваешь?
– голубые глаза чекиста смешливо блеснули.
– Еще чего! Зачем мне это?… И потом светофоры - не мое хозяйство. Это уже за электромеханиками числится.
– А воздушная линия за кем?
– СЦБ и связь - это уже они.
– Тогда чего ты тут делаешь, путейщик
– Так обрыв ищу, объяснял же! Мы завсегда друг дружке помогаем. Найдут они какой дефект на пути, нас вызывают, ну, а мы за их хозяйством присматриваем.
– Ну, а скажи-ка мне, дорогой путейщик, сколько должно быть миллиметров между рельсами одной нитки?
– Это как где…
– Что значит «как где»!
– Так ведь условия-то везде разные. Оно, конечно, - по нормам больше сантиметра не положено, но в реалиях чего только не встретишь. Вот и приходится постоянно их двигать. Поезда-то бегают, тормозят, - ну, рельсы и смещаются…
– Смотри-ка, все знает!
– Ясен пень! Мне ж каждый день работы нужно проводить. Согласно графику.
– Это какие же такие работы?
– голубоглазый присел рядом на корточки, все с той же тщательностью принялся ощупывать брючины Шебукина.
– Известно какие - разные работы. И профилактические, и ремонтные… - скороговоркой забубнил Михаил.
– То, значит, шунтовую чувствительность проверяем, то кабель новый закапываем, то противоугоны обновляем. Какие уж тут документы! Считай, всю дорогу внаклон работаем. Все, что угодно, выпадет - не только документы.
– Выпасть может - это точно!
– голубоглазый был не дурак пошутить - мимоходом дернул Шебукина за причинное место, тут же успокаивающе подмигнул.
– Не боись, пока не выпало.
– За такие шуточки!… - начал было Михаил, но голубоглазый весело похлопал его по плечу.
– Ты не напрягайся, мы парни мирные. С нами по-хорошему, и мы не тронем.
– Выходит, шастаешь по путям без документов?
– подал голос второй чекист.
– А не боишься милиции?
– Чего ж ее бояться? Я ведь на этой дороге более десяти годочков служу. Меня здесь кажная собака знает.
– И что же она о тебе знает - эта самая собака?
– То и знает, - проворчал Мишаня, - что работаю электромонтером, что зовут Мишкой Спивакиным.
– А может, Спиваковым?
– схохмил все тот же голубоглазый.
– Я по телевизору раз видел одного Спивакова. Правда, его не Мишкой звали.
– Так и я не Спиваков, говорю же - Спивакин.
– Шебукин подпустил в голос нотку раздражения. Словоохотливые гэбешники начинали его утомлять.
– Можете и у начальства справиться. Хоть у нашего, хоть у вашего.
– У вашего - это какого?
– А это уж до какого докричитесь. Хотите, у мастера поинтересуйтесь, а хотите - у диспетчера. У вас же вон - рации на поясах, так что звоните…
– Дубина!
– чекист, стоявший на отдалении, скривился.
– Это по телефону звонят, а тут рация.
– Будто я не знаю!
– Мишаня фыркнул.
– Только и по рациям звонить можно. Что они - хуже телефонов? Мы ведь тоже с такими бегаем. И даже поболе ваших будут. Когда, значит, на повреждение или другую какую хрень вызывают - без рации никак.
– Что ж ты сегодня с собой ничего не взял?
– Так ведь конец смены. Рацию сдавать полагается, а я пройдусь до конца перегона и прямиком домой. Мне тут совсем близко. От ВИЗа через лесок - и, считай, дома…