Мы из спецназа. Лагерь
Шрифт:
– А если по чесноку, - Дуст глянул на него серьезными глазами.
– Нас только сеть и спасла. Я этому гандону руку пытался удержать - какое там! У него бицепс, как колено у воспитахи из третьего отряда! Хорошо, Шварц сеть на него накинул. А то бы он ногами нас поразбрасывал. Спасибо, гитару не поломал.
– А зачем ты ее брал?
– Ну, так привычка.
– Привычка… - Гусак сплюнул под ноги.
– С такой привычкой залетим когда-нибудь в ментовку. Это тебе не шрам и не бритая черепушка, - примета похуже прочих.
– А я, пацаны, другого опасаюсь, - подал голос Игнат.
– Как бы Сильвер нас не сдал администрации.
– Ты чего прикалываешься, в натуре? Какой администрации
– А если Папе скажет?
– Ну и что? Будто Папа не знает о нас ничего!
– фыркнул Укроп.
– Знает или не знает - не в этом дело.
– Рассудил Дуст.
– Главное, что мы никого не тихарнули. Все живы, в натуре, здоровы. Вот если бы он нас на врачихе поймал, тогда было бы дело.
– А что было бы?
– взвился Гусак.
– И ничего бы не было! Зуб даю, Папа сам эту врачиху раз сорок имел. Чего ему - поделиться западло? На крайняк, даст разок по соплям и забудет.
– Хорошо, если забудет, а если нет?
– Забудет, не бзди… - Гусак остервенело потер зудящую голову. То ли не мылся давно, то ли не отошел еще от драки.
– А Сильвер ваш сам по уши в дерьме. Ему стучать тоже нет резону. Он здесь, пока его терпят. Понадобится, Любаша его в любую минуту на зону сошлет.
– Опаньки!
– шагающий впереди Укроп застыл на одном месте. Все равно как охотничий пес, делающий стойку.
– Кажись, целочки плывут!
– Чего?
– Точно тебе говорю, сам покнокай!
– Ёкарный бабай!… Уж не те ли это мокрощелки, о которых Папа вчера толковал?
– рванувшись вперед, Гусак впился глазами в далекие фигурки. Вся его команда устремила взоры в том же направлении. Укроп не ошибся. Взявшись за руки, две девчушки в бежевых платьицах вышагивали по зеленому лугу. Лет по четырнадцать каждой, на головах искрящиеся заколки, в руках свеженькие веники из одуванчиков.
– Чего это они за руки-то держатся?
– Укроп судорожно сглотнул.
– А это у них, типа, лесбийская любовь.
– Дуст хмыкнул.
– Или не в курсе? Нынешним бабам с мужиками барахтаться в падлу.
– Во, дуры-то!
– Это как сказать. Может, и не дуры.
– В каком, типа, смысле?
– А в таком, - Дуст многозначительно поглядел на Гусака.
– Я слыхал, у баб ощущения другие. Типа, значит, на порядок круче.
– От кого ты это слыхал? От Любаши, что ли?
– От кого надо, от того и слыхал. Они ж все друг про друга знают - и что гладить, и на какие эрогенные зоны нажимать.
– А нам эти знания по барабану!
– Вот потому и не хотят они с нами дело иметь.
– Дуст кивнул в сторону разгуливающих подруг.
– А этих, Гусак, я так просекаю, лучше не трогать.
– Чего это ты за них впрягаешься?
– Неприятностей не хочу. Сам же Папу помянул.
– А может, они из села?
– Не похоже, - Дуст мотнул головой.
– Селянок пацаны давно уже распугали, - обходят лагерь за пять верст.
– Выходит, наши курочки?
– Укроп нетерпеливо хохотнул, заегозил на месте ногами.
– В натуре, уже хочу! Только чур, я первый!
– С чего это - первый?
– А кто их увидел? Ты, что ли?… Глянь, какие буфера, это ж окосеть можно!
Перевесив гитару на грудь, Дуст тут же с готовностью забренчал по струнам. Голос у него был гнусавый, но, странное дело, слушать его любили.
Все было просто, паренек ширялся,
Ну, а под ширево ловил незрелых цып,
Он был маньяк, но перед Папой клялся,
Что чист, как голубь, и невиннее овцы.
Он был крутой, как ствол на пилораме,
В сортирах люстры, шпалер в кобуре,
Двубортный клифт, фото папаши в раме,
Джакузи, телекс и борзая в конуре.
И бедных девочек он опускал и жалил,
Менты
Всего лишь раз его слегка прижали,
Вмешался Папа, адвокат наш все сказал…
– Да заткнись ты! Спугнешь ведь!
– А может, наоборот? Бабцы - они песню народную любят…
– Только чур, я первый!
– вновь проблеял Уроп.
– Сиди, козел, твой номер шестой! Первым он будет… - Гусак покосился в сторону Дуста.
– Значит, думаешь, это новенькие, о которых Папа толковал?
– Откуда ж я знаю? Но он ведь собирался кого-то привезти. Могут быть и они.
– А на хрена они здесь нужны?
– Это ты у Папы спроси.
– Дуст нервно теребнул басовую струну, сорвав случайный стебель, сунул в зубы.
– Может, для съемок, а может, и для гостей.
– Если для гостей, то плохо.
– Приблизившийся Шварц, коренастый, загорелый увалень, опустился на корточки, погладив ушибленный копчик, покачал головой.
– Это ж, типа, спецзаказ. За такое можно и отыметь от Папы, въезжаете в тему?
– А если только одну?
– азартно предложил Яхен.
– Мы ж аккуратненько! Никто и не заметит.
– Ага, впятером аккуратненько - ты думаешь, в натуре, чего мелешь!
– Дуст постучал себя кулаком по лбу.
– Или хочешь лишнего геморроя?
– Да какой там геморрой! Все одно добру пропадать. Приедет какой-нибудь боров из города и порвет их как Тузик грелку.
– Может, порвет, а может, и нет. У стариков с этим делом редко получается. Вспомни, как сам помогал тому старперу…
Гусак довольно кивнул. Тот прошлогодний случай он помнил отлично. Действительно привезли из города какого-то индюка с фарфоровыми зубами, с залысинами на висках и вислым брюхом. Папа шепнул - будто какой-то высокий чин из столицы. Дескать, заехал поохотиться. На волков, а заодно на свеженьких нецелованных девиц. Нецелованных найти оказалось трудно, но для высокого гостя Папа специально расстарался. Девочку нашли и морально подготовили, в нужный момент и в нужном месте расстелили пластом, да только член у высокого гостя покачивался вялым шлагбаумом и дело свое делать решительно отказывался. Вялотекущая эрекция - так, кажется, выразился тогда Папа. Дело с грехом пополам выполнить сумеет, а вот сил на то, чтобы поломать целку, не хватит. В общем, «индюк» добрых полчаса пыжился и пыхтел, но в результате только окончательно иссяк. Тогда и выдали Гусаку шлепка по заду. Чтобы, значит, и «проход» девочке зачистил положенным образом и бравым своим примером вдохнул силы в червеобразный отросток высокого гостя. Ну, а Гусаку это только подавай! Девочка уже давно не сопротивлялась и даже не плакала. Так что с дефлорацией Гусак управился быстро. Плохо только, что гость, возбудившийся от быстро мелькающей мальчишечьей задницы, вознамерился пристроиться сзади. Нечего и говорить, что такой возможности Гусак ему не дал. Выскользнув ужом из смыкающейся западни из двух тел, он рыбкой сиганул в окно. Долгое время потом боялся, что за отказ гостю его накажут, но обошлось. Наоборот Папа даже похвалил, что не стал пидором. Хотя и посетовал: дескать, век наступает сучий, - только истинные воры и блюдут чистоту рядов. А во всем остальном - в правительстве, на сцене, в бизнесе - везде наверх выползают те, кто вовремя успевает подставить собственное очко. Позже даже показал какого-то хлюпика по телевизору, объяснив, что типчик этот задницей сделал себе карьеру. Был рядовым чинушей - огонек к сигаретам подносил, у машин встречал, башмаки чистил, а после переспал с нужными людишками, обстряпал кое-какие документы и враз стал олигархом. Теперь запросто скупает журналы с газетами, заводы с кораблями. Захочет - и сам сможет заказать любую эстрадную задницу…