Мы из спецназа. Лагерь
Шрифт:
– Как это кто? Дети разных народов… Как в песне. И мечтою о мире живут.
– Это я уже понял.
– А коли понял, не удивляйся. Короеды - они и есть короеды. Папа с мамой родили, а воспитать забыли. Так что детки у нас в массе своей запущенные. Между нами говоря - откровенный беспризор. Вот и развлекаются как могут.
По лицу Стаса скользнула капля. Достав из кармана платок, Зимин промокнул лоб, без удивления разглядел кровь. Значит, еще одна неучтенная ссадина. В пылу боя не заметил, а теперь придется марать платки и салфетки. Попутно
– Выходит, вовремя я подоспел… - завхоз продолжал угрюмо улыбаться.
– Могли ведь и убить. Уж я-то их знаю.
– Знаете?
– А как же! Это ж мой контингент.
– Так, значит, детишки из лагеря?
– изумился Стас.
– Только сейчас дошло?
– мужчина со шрамом фыркнул.
– Ну, ты тормозной! Я ведь - чего и пошел-то сюда - за ними хотел проследить. Заметил, что Гусак банду собирает - вот и двинул за пацанятами. Да не поспел на своих колдобинах. Больно уж шустро огольцы бегают.
– Я-то им чем не понравился?
– Почему же не понравился?
– завхоз хмыкнул.
– Может, как раз наоборот? Вон и кроссовочки на тебе баские, и брючки с рубашечкой. Такой лепень хоть кто не постесняется на себя надеть. Хоть Шварц, хоть даже сам Гусак.
– Гусак - это, надо понимать, вождь местных краснокожих?
– Верно понимаешь. И не просто вождь, а особа, приближенная к императору.
– Заметив недоумение на лице Стаса, завхоз пояснил: - Видишь ли, директор лагеря дружит с ним, так что любые шалости готов прощать.
– Это у вас называется - шалости?
– А что же еще? Тут и похуже дела творятся, привыкай.
– По землистым губам завхоза вновь скользнула недобрая усмешечка.
– Я ведь, если честно, не тебя шел выручать.
– Кого же?
– А нам, видишь ли, кроме электрика еще и доктора обещали. С сывороткой от энцефалита и прочей лабуды. Ну, а доктор - он кто? Баба ведь, верно?
– Ну, в общем…
– Вот тебе и в общем. Если доктор, значит, женского полу. А баба - она баба и есть - со всеми полагающимися от природы причиндалами. Вот и прикинь теперь, что бы эти огольцы с ней сотворили!
– Сотворить-то - не проблема, но это ж подсудное дело! У нас все-таки не дикий запад.
– Вот именно, у нас - хуже. Не отмашешься и не отстреляешься. Да и чего там говорить, - были уже случаи.
– Были?!
– А я тебе о чем толкую!
– новый знакомый Стаса хмуро кивнул за спину.
– Уже и селянок подлавливали, и стариков одиноких грабили. Контингент-то - особый. Таким архаровцам - милое дело по избушкам пройтись! Считай самый гиблый возраст: мозгов - с наперсток, а энергии - до хренища. Так что фомич в руки - и вперед!
– Ну, и зачем вы все это мне рассказываете?
– Затем и рассказываю, чтобы
– Так и вы вроде тоже не больно опасаетесь своих пацанят… - Стас осторожно отнял от лица платок, поморщившись, спрятал в карман. Кажется, царапина больше не кровоточила.
– А чего мне их опасаться? Я все-таки старожил, это во-первых. А во-вторых… - завхоз внимательно посмотрел Зимину в глаза.
– Во вторых, я хоть и калека, а раздавить иную цыплячью шейку очень даже сумею. Это у меня ноги едва ходят, а рученьки - еще очень даже действуют!
– Как у актера Луспекаева - так, что ли?
– Знаешь, молодец!
– завхоз одобрительно качнул головой.
– Только у Павла Луспекаева, дорогуша ты мой, сосудистые проблемы были, а у меня - суставные.
– Колени, что ли?
– И колени, и ступни, и бедра. День и ночь, понимаешь, болят, собаки! Зато если рукой ухвачу, сразу заказывай гроб! Дергайся - не дергайся, а из пальчиков уже не выпущу. И эта мелюзга отлично об этом знает. Потому и обходят меня стороной.
– Понятно…
– Что тебе понятно?
– То и понятно, что работу вы себе подыскали по душе и по сердцу.
– Ишь ты, какой понятливый!… Я-то, может, и по сердцу, а вот что ты здесь забыл?
– Да то же, что и вы - харч и крышу.
– Вот же придурок! Нашел, с кем себя равнять!
– физиономия завхоза побагровела.
– Да у меня справка, понимаешь ты или нет? Потому и вынужден здесь гнить. Нигде меня больше не возьмут! Кому нужен калека с уголовным прошлым! А у тебя вроде все на месте - и руки, и ноги. Опять же к синим еще не приклеился. Нет ведь?
– Нет.
– Вот и я вижу, что парень ты вроде нормальный. Так чего сюда-то забрел?… Шел бы себе мимо, пока не набил новых шишек.
– Что-то я не очень понимаю. Вы что, на испуг меня берете?
– А ты не баба, чтобы тебя брать. Я хочу, чтобы ты сваливал отсюда. Подобру и поздорову.
– Не понял!… Вам что, не нужен электрик?
– Нужен-то нужен, да только не всякий.
– Завхоз сердито стиснул кулаки.
– Я ж толкую тебе, мудаку: гнилое тут место!
– А я слышал - нормальный детский лагерь.
– Да кто тебе это сказал! Какая такая сволочь!
– на щеках одноглазого завхоза загуляли желваки.
– Урки у нас здесь гужуются, понятно тебе? Даже резиденцию себе специальную изладили. С баром, игральным и тренажерным залами, с прочей требухой. Что характерно - есть и колонны, и статуэтки из мрамора. Впрочем, сам увидишь, если не передумаешь.
– Откуда в этой глухомани мрамор?
– Это не у них, - у графа.
– Какого еще графа?
– Да жил тут в прежние времена ферт один. Усадьбу себе выстроил, парк разбил с фонтанами и аллейками. По слухам, даже пруд собирался выкопать, да не успел, - революция помешала. Только и осталось от него, что главное здание, а все прочее большевики поломали.