Мы из спецназа. Лагерь
Шрифт:
– Если что, можешь и сунуть ему пару раз…
Идея насчет «сунуть» узколобому Гарику явно понравилась, но того, что произошло в следующие несколько минут, он, конечно же, никак не ожидал. Полежав еще немного, Стас с оханьем поднялся, неторопливо принялся укладывать разбросанные доски.
– Ожил, значит!
– «хлопец» скакнул к Зимину, ногой попытался достать его в голову. Видать, тоже брал уроки у покойного Ангела. Но до Ангела ему было как до луны. Стас без труда подцепил Гарика за пятку, безжалостно провернул, заставив грохнуться на пол. В свою очередь пыром ноги ткнул в черепную кость - как раз в роковой пятачок над
Труп Ангела начали искать с самого утра. Для этой цели подняли детей, пинками выгнали из корпусов, а всему активу в лице Дуста, Шварца и первых их помощников выдали четкую директиву: обшарить все в округе и во что бы то ни стало отыскать мертвеца. При этом далеко не уходить - искать либо на территории лагеря, либо где-то в ближайших окрестностях. Додумался Коста и до стимула - нашедшему обещал подарить стобаксовую купюру. Вот и взялись искать с редкостным прилежанием, наполнив корпуса и дворики суетливым гамом. Лагерь с помощью малышни обыскали в пару присестов и вскоре выбрались за ограду, обшаривая овраги и кусты, сметая на своем пути всю имеющуюся паутину…
Ангела нашли в овраге на дне гнилого бочажка. Взрослые, конечно, в эту грязь ни за что бы не сунулись, однако юркие пацаны о брезгливости понятие имели самое смутное и потому к затхлым бочажкам, расположенным неподалеку от лагерного забора, тут же натащили длиннющих палок и стальных прутьев. Ими и обшаривали илистое дно, закатывая штанины, заходили в темную жижу по колено и выше. Больше других повезло Укропу. Он первый нащупал своим прутом нечто упругое и непротыкаемое. Радостно вскрикнув, сунулся в грязную жижу, на ощупь схватил нечто склизкое, что есть сил рванул на себя.
А в следующую секунду из груди его вырвался вопль ужаса. Из бочажка показалась грязная, облепленная тиной и прелой листвой человеческая рука… Немедленно позвали Косту с Любашей, всех лишних свидетелей разогнали пинками. Особого следствия затевать не стали, однако тело Ангела из бочажка все-таки извлекли и, окатив водой из ведра, провели беглый осмотр.
– Смотри-ка, в карманы-то булыжников натолкал! Вот же сука, все предусмотрел!
– Чан, первый спарринг-партнер Косты, продолжал изучение тела.
– Подумаешь, булыжники! Все равно бы всплыл. Когда жмуриков пучит, они по десятку кирпичей со дна поднимают…
– О! И переносица сломана!
– обрадовано заявил Чан. На плоском лице его, формой напоминающем сковороду, расцвела горделивая улыбка. Впрочем, краше от этого он не стал. Щетина густо покрывала челюсть Чана, поднимаясь почти до самых глаз, делая братка похожим на Голливудского Кинг-Конга. Именно по этой причине его частенько использовали для устрашения строптивых подростков, нередко выпускали и под софиты видеокамер. Актерских данных Чан начисто был лишен, однако заниматься
– Ты уверен?
– Коста хищно прищурился.
– Еще бы! Не просто сломана, - в череп вмята.
– Чан энергично кивнул. В роли прозектора он дебютировал впервые, и роль эта ему, судя по всему, нравилась.
– Ну да, - вон какая ямина! Будто копытом ломанули. Или молотком.
– Что ты такое мелешь?
– В натуре говорю, сами убедись.
– Чан без особой почтительности качнул голову мертвеца, повернув обезображенным лицом к Косте.
– Ну-ка!
– шагнув вперед, Любаша присела на корточки, с неженским любопытством потянулась к мертвецу, движением хирурга ощупала сломанный нос.
– А ведь он прав, тут не кости, а сплошное крошево.
– Она вытащила из кармана платок, тщательно протерла пальцы, скомкав, швырнула в тот же бочажок.
– И еще!… Кожа синюшная, но целая. Кровь только из ноздрей и текла.
– Ты прямо как лепила, в натуре!
– Да уж знаю, что говорю. Тоже одно время доходяг пользовала.
– Это когда же?
– А на зоне под Пермью. Там на меня фельдшерюга глаз положил, ну, я ему и помогала. Заодно лекарства кое-какие одалживала.
– Она криво улыбнулась.
– Да он и сам скоро сел. Это уже потом, когда я освободилась. Верно, проворовался…
– Да погоди ты со своим фельдшером!
– Коста нетерпеливо поднял руку.
– Мы про Ангела базарим.
– А что тут базарить? Все уже выяснили.
– Что выяснили-то? Ты сказала: кожа цела, верно?
– Ну?
– И что из этого следует?
– Только то, что этого идиота убили не молотком.
– А чем же?
– Либо кулаком, либо локтем.
– А может, и пяткой впендюрили.
– Предположил Чан.
– Это Сильвер-то - пяткой? Да он едва ноги по земле волочил!
– Зато клешни у него были, как у слона. Мог, пожалуй, и проломить черепушку. Хотя… - Коста покачал головой.
– Что-то не очень верится. Ангел - не лох, чтобы позволить себя так просто в гроб закатать.
– А ты вспомни, как неделю назад Сильвер замок амбарный ломал!
– подал голос Кисель, парень рослый и рыхлый, с выпирающим из штанов пупырчатым объемным животом.
– Это когда, значит, мы ключи потеряли. Гарик, дуралей, за ломиком побежал, а Сильвенр подошел и голыми руками справился!
– Ну и что?
– Ничего. Я тоже гвозди вокруг пальцев колечком сворачиваю, но чтобы дужку замка - это нет! Тут железные пальцы надо иметь.
– Значит, считаешь, он мог Ангелу салазки загнуть?
– Ну, загнуть, конечно, нет. То есть, если в нормальном поединке, но он же хитрый чувак - мог и подловить на какой подляне. Типа, кидняк устроить…
– Ладно, хорош базарить! Нашли Ангела - и нашли!
– охлопав ладоши, Любаша решительно поднялась.
– Труп надо зарыть, а в городе наводку знакомым дать. Чтоб, значит, Сильвера пасли на вокзалах. Он ведь и вложить нас может. Если, типа, к ментам подастся.
– Никуда он не подастся. Он же сам в розыске. Опять же нулевой - ни ксивы, ни бабок. И ментов Сильвер сам пуще огня боится. Так что тут можно не дрожать.
– Коста хмыкнул.
– Я так думаю: его доля - схорониться в какой-нибудь деревушке и постарается о нас забыть.