Мы не расстанемся
Шрифт:
— Надя…
— Да, Ален.
— Если есть милосердие в твоей душе, ты попросишь меня поцеловать тебя. Или вели мне убираться из твоего кабинета.
Его губы скривились в подобии улыбки. Зачарованная, она наблюдала, как его лицо приобретало необычную привлекательность.
— Убирайся из моего кабинета. — Ее голос походил на дуновение летнего бриза, а ее карие глаза светились совсем не гневом.
Ален провел своими губами по ее губам — легчайшее прикосновение — все, что он себе позволил.
— Берегите себя… и свою очаровательную дочь. В один прекрасный день она станет блестящим врачом.
— Газетчицей.
— Боже упаси. Я уже почти полюбил ее.
Ален выскользнул в дверь, не дожидаясь, когда Надя швырнет в него горшок с цветком.
6
— Ну вот, пожалуй, и все, — закончила летучку Надя, и члены редколлегии разбежались как дети, отпущенные на переменку. Осталась одна Анна Берроуз.
— Нужна твоя помощь, — сказала она, когда Надя удивленно подняла на нее глаза.
— Давай посмотрим, что у тебя.
Анна усмехнулась.
— Насчет заметки о кампании по сбору средств на машину «скорой помощи». Никак не найду зацепку. — Она вздохнула. — Понятно, это очень важно для наших читателей. Но как завлечь их на ужин с лотереей, в которой главный приз — гончая?
Надя кивнула.
— Признаюсь, я покупала билеты в надежде, что не выиграю ее.
— Стив Маккензи заверяет, что эта гончая — чемпионка, настоящая чистокровка и так далее.
Надя размышляла некоторое время.
— О'кей. А что, если кратко изложить историю медицины с начала века и до кануна следующего? С помощью архивных фотографий можно показать, как внедрялись открытия и изобретения, как автомобиль пришел на смену конной повозке и соответственно менялась жизнь врача.
Анна заметно приободрилась.
— Мне это нравится! Обалденная возможность сравнительного анализа. От двухместной коляски до санитарных вертолетов и самолетов.
— Ален… э… доктор Смит упомянул своего предшественника, кажется, это доктор Сеннетт. Посмотри, что у нас на него есть, может, наткнешься на что-нибудь интересное.
— Великолепная идея! Я немедленно займусь этим.
Надя снова надела очки и встала.
— Ты могла бы попросить доктора Смита прокомментировать прошлое и настоящее медицины или рассказать какой-нибудь забавный случай из практики.
— Стоит попробовать. — Анна тоже поднялась, и они вместе направились к двери.
В коридоре на Надю налетела секретарша.
— О миссис Адам, как хорошо, что вы здесь! Телефон в вашем кабинете не отвечал, и я… — Она замолчала, пытаясь отдышаться. — Вы можете поговорить сейчас с миссис Бритл из школы? Это насчет вашей дочери, и срочно.
Надя
Сейчас в нем размещались кабинеты двух врачей, а на втором этаже квартира, в которой уже два года жил доктор Стикс.
В приемной было полно народу. Надя узнала кое-кого из своих знакомых и обменялась с ними приветствиями. Она быстро подошла к регистратору Монике Паркер и требовательно спросила:
— Где Элли? Я так спешила!
— О, не волнуйтесь так, миссис Адам, — ответила Моника с ободряющей улыбкой. — У доктора Смита полно пациентов…
— С Элли все в порядке? — Надя подняла голову, стараясь заглянуть через высокую картотеку во внутреннее помещение. Моника встала и поманила ее за собой:
— Пойдемте, пока вы совсем не расклеились. Ничего страшного. Доктор как раз заканчивает.
Едва поспевая за пожилой женщиной по длинному узкому коридору, Надя с дрожью в голосе спросила:
— Что значит «заканчивает»?
— С вашей дочкой все будет хорошо, поверьте мне. Она уже крутит доктором, как хочет. — Моника усмехнулась, оглянувшись через плечо.
У последней двери справа она остановилась и постучала, прежде чем открыть.
— Пришла миссис Адам, — объявила она и отступила в сторону.
Надя увидела широкую спину Алена и бледное лицо дочери. Сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, она вошла в небольшую комнату.
Элли показалась ей совсем маленькой и хрупкой на смотровом столе с холодным компрессом на голове. Ее голая левая стопа явно распухла.
— Что случилось? Миссис Бритл сказала только, что произошел несчастный случай на игровой площадке.
— Возможно, легкое сотрясение и растяжение сустава.
— Это серьезно?
— Ничего страшного. День-два посидит дома и пока должна пользоваться костылями.
— Бедняжка, — прошептала Надя, ее голос выдавал волнение, которое она хотела бы скрыть. — Очень больно?
У Элли опустились уголки рта. Но не от боли, поняла Надя, а от ярости.
— Ужасно больно, и во всем виноват Джон Кристи.
— Что случилось? Неужели он ударил тебя?
— Нет. Но все равно он виноват. Выхвалялся перед Мартой Болен, изображая из себя звезду футбола, и врезался в меня.
— Это Джон, у которого мама похожа на Мадонну, или Джон, у которого отец разводит лошадей?
— Джон-тупица, — пробормотала Элли, — который доставляет твои газеты. — В ее взгляде промелькнуло коварство. — Если ты меня любишь, то уволишь его, — сказала она капризно-очаровательно-убедительным голосом, унаследованным от отца.