Мы не сеем колючек
Шрифт:
— Ради бога, не стесняйтесь! — уговаривала соседка.
Абдель Разек помялся и вопросительно взглянул на жену.
— Ну, я, пожалуй, пойду?
— Ступай, а я побуду с Фатьмой.
Хозяйка попрощалась с соседом, сделала знак сыну и вышла из комнаты. Хамди последовал за матерью. Фатьма достала из ящика гардероба деньги.
— Торопись, Хамди, а то аптеки закроются!
Сейида перехватила юношу в гостиной.
— Тебе помочь?
— Спасибо, милая! Поди
Сейида помчалась к Гадду, торговцу прохладительными напитками, и тут же заспешила обратно. Но не успела сделать и несколько шагов, как путь ей преградил сын бакалейщика Сейид.
— Куда спешишь, красавица? Остановись!
— Уйди с дороги, приставала! — И Сейида резко толкнула улыбающегося парня.
— Ты чего? — опешил Сейид.
— Хозяину плохо! Вот бегу со льдом.
— Устаз заболел? — испуганно спросил парень.
— Очень тяжело. Едва до дому дошел, а сейчас без сознания!
— Да хранит его Аллах! Таких людей мало!
Сейида почувствовала, что болезнь хозяина по-настоящему взволновала всех, кто его знал. А здесь его знал каждый.
Она принесла лед и не успела отдышаться, как снова пришлось бежать — теперь за парикмахером.
У Махмуда было полным-полно народу. Парикмахер предупредительно хлопотал над очередным клиентом. Увидев запыхавшуюся Сейиду, он удивленно спросил:
— А ты что пришла?
— За тобой!
— Зачем я понадобился?
— Побрить господина.
— Я брил его сегодня утром.
— А теперь надо голову!
— Предлагал ведь ему! Так нет, отказался… И потом, когда это он звал меня домой? Здесь он проводит гораздо больше времени, чем любой другой — хотя бы и я сам!
— Он не может прийти, заболел.
— Еще утром сидел в этом кресле живой-здоровый… Брось меня разыгрывать.
— Без памяти он!
Махмуд обернулся к своим клиентам:
— Простите, срочное дело!
— Послушай, Махмуд! Не могу же я выйти на улицу наполовину постриженным?!
— Подождешь — что делать, такое несчастье! — По его щекам потекли слезы. — О Аллах, почему ты наказываешь хороших людей?!
Он быстро собрал свой чемоданчик и уже на бегу приказал подмастерью:
— Присмотри за порядком!
Еле поспевая за Сейидой, Махмуд не переставал восклицать: «Боже милостивый, сохрани этого добрейшего человека!»
Так они и влетели в дом. Парикмахер немедленно занялся своим делом. Тем временем Сейида торопливо колола лед и набивала им грелку.
Шли часы, но больной не приходил в себя. В эту ночь никто не сомкнул глаз.
Глава 17
На утро пришел старик отец, Санийя
Прошло несколько дней, но Мухаммед, человек на редкость крепкий и сильный, продолжал лежать в забытьи. На голову теперь ему клали грелку со льдом, в руке торчала игла для внутривенного вливания глюкозы. По дому, нигде не находя себе места, бродили притихшие и подавленные родственники. Если не считать нескольких фраз, оброненных в бреду, больной не произнес ни слова.
В который раз пришел доктор и принялся осматривать некогда сильное тело, которое стало теперь похожим на скелет. Закончив осмотр, доктор с потерянным видом сложил свои инструменты, но рецепта выписывать не стал. Он обернулся к отцу больного, стоявшему возле кровати. Старик одной рукой опирался на палку, а другой сжимал похудевшие пальцы сына, тихим голосом призывая Аллаха. Доктор обнял его за плечи и осторожно повел к выходу из комнаты.
— Ну что, доктор? — кинулась за ним измученная Фатьма.
Врач ничего не ответил. В гостиной навстречу ему поднялись Хамди и Самиха. В глазах детей застыл тот же вопрос. Ну что тут ответишь? Доктор горестно покачал головой.
— Будем уповать на милость Аллаха. Я сделал все, что было в моих силах. Больному грозит частичный паралич, но главное, чтобы он остался жив.
Слова доктора заставили всех понуро опустить головы. Лишь старик отец решился нарушить тягостное молчание.
— И то — слава Аллаху! Может, выкарабкается сынок.
— Только бы жив остался! — заплакала Фатьма.
Самихе пришлось пойти проводить доктора — Хамди стоял как пришибленный, ничего не замечая вокруг. Наконец он закрыл лицо руками и, сдерживая рыдания, бросился к себе в комнату. Сейида поспешила за ним.
— Я приготовила лед, Хамди.
— Не нужно.
— Почему? Ведь доктор сказал…
— Он просто нас хотел утешить!
Сейида страдала от своей беспомощности.
— Не надо так убиваться, Хамди! Заклинаю тебя…
Но юноша уже не мог сдерживаться, все тело его содрогалось, он горько рыдал.
— Бог даст, поднимется! Все будет по-прежнему, — продолжала утешать Сейида.
— Отца разбил паралич! Понимаешь? Даже если он останется жить, ему уже никогда не подняться!
Потянулись мрачные, тревожные дни. Старик не отходил от его постели.
— Сынок! Мухаммед! — звал он лежавшего в беспамятстве больного. — Ты поправишься, встанешь…
Как-то дочь попыталась увести его из комнаты:
— Пойдем, отец!
— Куда? Зачем?
— Надо же поесть.
— А он как?