Мы не сеем колючек

ас-Сибаи Юсуф

Мясник с баввабом [20] Али отвязали барана и потащили его в дальний угол сада. Вскоре все было кончено, и из кухни понеслись запахи жареного мяса.

Солнце поднималось все выше, дом просыпался. Наконец семья собралась за столом. Сейида спешила приготовить обед, чтобы пораньше освободиться, и наскоро позавтракала на кухне. К полудню она уже смогла снять фартук, надела новое платье и пошла к госпоже сказать, что уходит.

— Куда собралась? — поинтересовалась хозяйка.

20

Привратник

— На

старый двор, в квартал эль-Маварди.

— Будь осторожна и не слишком задерживайся.

— Вернусь еще засветло.

Возле своего бывшего дома Сейида увидела тетку Атуву, восседавшую на тротуаре с зеленью, бобами и сладостями.

— A-а, пропащая! Добро пожаловать, — обрадованно приветствовала Сейиду тетка Атува.

— Здравствуйте, тетушка! Как вы поживаете?

— Хорошо. Зейнаб вышла замуж. Помнишь нашего соседа? У него еще племянник работал механиком!.. Так вот, за него.

— Когда это случилось?

— Уже больше месяца. Они уехали в Танту.

— Что же брат отстает? Невесты перевелись?

— Он теперь работает в железнодорожных мастерских. Ушел от Анвара.

— Из-за чего?

— Тот все никак не повышал жалованье, хотя сама знаешь, какой мой парень — он тащил на себе всю мастерскую!

— Ну а как другие соседи?

— Бахнаси все еще живет в вашей прежней квартире… Да и у остальных ничего не изменилось… А ты что стоишь? Садись!

Девушка замешкалась. Раньше бы она, не раздумывая, уселась на тротуар — ее одежда была не чище. Но теперь… Пока Сейида колебалась, старуха ухватила ее за руку и потянула вниз.

— Видно, неплохо живешь, девонька? — нараспев продолжала она. — Ну а как дела у Умм Аббас?

— Не знаю. Ушла я от них.

— Ушла?

— Натерпелась, намучилась — на весь век хватит.

— И теперь где?

— Слава Аллаху, у хороших людей! Живу почти в самом парке Намиш…

Сидя рядом с торговкой, Сейида оглядывалась вокруг. Дом словно осел, а кучи мусора и отбросов выросли. Двор уже не казался ей таким притягательным местом… Все изменилось!

Нет, Сейида, это ты изменилась, а вовсе не старый двор. Твоя жизнь стала куда лучше, и в сравнении с нею потускнели картины, казавшиеся такими яркими в детстве.

Разговор не клеился, и Сейида заторопилась:

— Ну, мне пора… Счастливо оставаться, тетушка.

— Храни тебя Аллах, дочка! Прими от щедрот его! — И старуха протянула кусочек рахат-лукума.

— Спасибо.

Сейиде хотелось как-то отблагодарить тетку Атуву, но она боялась ее обидеть, если предложит деньги. Пожалуй, лучше всего купить пару пучков редиски… Девушка достала монетку из тех, что хозяева подарили на праздник, и протянула торговке.

— Это еще что, Сейида? — возмутилась старуха.

— Пиастр. За редиску.

— Как тебе не стыдно, дочка!

— Почему, тетушка? Хозяева просили купить, им ведь все равно у кого!

Когда она возвращалась домой, на душе у нее было немного грустно. Уже ступив на лестницу, Сейида услышала голос Хамди — юноша

высунулся в окно и переговаривался с соседкой. Они желали друг другу поскорее окончить школу, поступить в университет… Словом, торопили годы. Как им хочется выйти из-под опеки взрослых и зажить своей, самостоятельной жизнью! Это вполне естественно — стремиться быть рядом с любимым человеком. У тебя, Сейида, нет никого, кто торопил бы время, оставшееся до назначенного свидания. Ну и что, разве она несчастлива? По-видимому, совершенно не обязательно обладать всем, что есть у других. К тому же она сейчас гораздо богаче многих обитателей квартала эль-Маварди. Все это верно, но попробуй успокоить подобными рассуждениями те неподвластные разуму чувства, которые бушуют в душе. Любовь сильнее рассудка, сильнее обстоятельств…

Глава 15

В школах начались экзамены. Хамди засел за книжки и буквально не выходил из дому. По вечерам к нему являлись друзья — Собхи и Рауф. Сейида приносила им чай, а иногда и ужин. Конечно, приятели не все время посвящали подготовке. Частенько отвлекались, чтобы поболтать, пошутить, порезвиться.

Толстый смешливый Рауф только недавно приехал в Каир и жил по соседству у своих родственников. Стоило ему войти в комнату, как приятели хватали его и валили на высокую железную кровать. Больше всего эта возня доставляла удовольствие Собхи — рослому, сильному юноше, предпочитавшему любую, самую изнурительную тренировку каким-либо умственным усилиям.

Мать Хамди относилась к его приятелям чуть ли не как к собственным детям. Но Собхи и Рауф все же больше симпатизировали господину Мухаммеду. Они беспрестанно повторяли Хамди, что другого такого отца в целом свете не сыщешь. Хозяин вел себя с ними словно с друзьями и никогда не читал нравоучений. Наоборот, он обычно мешал заниматься: «Не надоело вам зубрить? Сейчас все выучите, а что будете делать в ночь перед экзаменом?» При Самихе парни робели и даже шуток в ее присутствии не позволяли. Поэтому весь запас их остроумия обрушивался на Сейиду.

— Прекратите, бездельники! — время от времени покрикивал на них Хамди.

— А что, Сейида, выйдешь за меня! — не мог остановиться Рауф.

— Сдай экзамены, тогда и поговорим, — смеясь, отвечала Сейида.

— Это уже брак по расчету! Значит, без аттестата я тебе не нравлюсь?

— Ты без аттестата — нуль без палочки! — вставлял здоровяк Собхи.

Сейида забирала пустой чайник и уходила на кухню. Но даже туда доносились восхищенные восклицания Рауфа:

— И вправду хороша девчонка! Какой бюст!

— Ты только бюст и заметил? — вмешивался Собхи.

— Да хватит вам, трепачи! — возмущался Хамди.

Разговор переходил на политику. Ребята рассуждали об англичанах, партии Вафд, конституции. Обычно начинал Рауф:

— Вот досада! Эти дурацкие дипломатические ноты сорвали демонстрацию.

— Рабочие депо все равно вышли, — живо отзывался Собхи.

— И чем это кончилось?

— Перевернули трамвай, перебили уличные фонари, а около моста Абуль Эля их ждала полиция.

— Сколько человеческого труда идет прахом!