Мы ничего им не должны!
Шрифт:
Вечером, еще засветло тронулись в путь, в предместье на одном из поворотов спутник толкнул его локтем в бок.
– Смотри, твои? Там слева! – и Александр, как смог высунулся из экипажа, неужели все же пришли?
– Сашка!!! – резануло по ушам криком, кажется одновременно и женскими и детским.
– Софья, Машка, Анна! Прощайте! – только и успел выкрикнуть Александр маленькой женщине в серном салопе с двумя девочками, поджидавшей их на углу одной из улиц, как казенный ямщик резко дернул вожжи и быстрые лошади умчали коляску прочь. Едва-едва друг друга разглядели, так и пришлось прощаться на ходу – буквально считанные секунды, Мария от неожиданности даже пискнуть ничего не успела, кричали вдогонку только Софья и ее старшая дочка, близнецов с ними не было, скорее всего мальчишек не отпустили
– Кто их предупредил? Сами бы они не узнали. – набросился он на капитана.
– Не спрашивай, все одно не скажу, нашелся хороший человек, за отдельную плату. – ответил тот, все с прощаниями и проводами было закончено, опять судьба, опять ДОРОГА…
Глава 4. Большая игра началась
Дорога, дорога, дорога, дальний путь – как судьба. С казенным ямщиком и сопровождающим – незнакомым офицером в чине подполковника они расстались на первой же почтовой станции за Москвой. Генерал велел выпихнуть своих "браво" из первопрестольной поскорее, справедливо опасаясь, что "бойцы" могут просто на просто загулять. Был такой давний грех у российского офицерства, обычно таким макаром казенные денежки нередко и растрачивались: картишки, винишко, девки – и вот уже убыль для военного ведомства, и черта два потом с кого взыщешь. Было строжайше запрещено останавливаться в крупных городах, навещать по пути следования родственников, друзей и знакомых и вообще отвлекаться на посторонние дела.
– Прости брат! Попрошеватся тебе не дал? – повинился на прощанье ямщик, еще совсем не старый обладатель роскошной бороды, – Кабы не энтот черт от енерала… У меня, сам знашь, детки и баба в Москве. В Сибирь за вас занепременно грозились определить, коли остановлюсь, али промедлю где.
Александр только махнул рукой, зла он на подневольного человека не держал. Дальше они добирались уже на общих правах, но подорожная – документ, дающий права проезда по почтовому тракту них была самой высшей категории, курьерская. Трасса Москва-Петербург – это не провинциальная дорога, здесь все обустроено на совесть, кроме как нетрудно догадаться самого главного и нужного – дорожного покрытия. Станции большие, обязательно с гостиницей и конюшней, изредка попадались даже каменные двухэтажные дома почти городского типа. Здесь для отдыха служит не жалкая горница в большой избе, разделенная грязной занавеской на "господскую" и "людскую" половины, под которой беспрепятственно взад-вперед ползают дети, кошки и тараканы. За отдельную плату можно получить в свое распоряжение вполне приличную комнату – даже без клопов, а станционная прислуга поставит для уставшего с дороги путника самовар. Публика между двумя столицами катается богатая и знатная, поэтому здешние смотрители и содержатели почтовых дворов живут неплохо, имея стабильный и приличный доход с проезжающих. Никакого сравнения с провинциальными станциями, там станционный смотритель как заяц бежит, даже на зов армейского унтера, опасаясь как бы проезжие не побили, а тут и не ко всякому барину навстречу выйдет. С первым таким "королем почты", или по старому, если верить Радищеву "комиссаром" оба Александра вскоре и столкнулись в первом часу ночи на очередной станции, где следовало сменить "двигатель" начала 19-го века – коней.
– Курьерская! – коротко бросил Фигнер встретившему их конюху, ожидая, что лошадей им быстро заменят. Но какое, там пришлось идти на станцию и подгонять, – Да что вы черти медлите? Я по гривеннику за версту положу и на водку рубль дам! У вас же конюшня полная, чай новых и поставить некуда?
– Ваш милость, ваш благородие, боимся мы энто, без начальника! Почивает оне и будить до утра не велели. – ответили ему ямщики, хотя в свете коптилок развешанных под потолком сарая было видно по бородатым плутовским физиономиям, что перспектива хорошо заработать их прельщает. Рубль, да еще серебром не всякий проезжий генерал отвалит, обычная неписанная такса "на пропой души" вознице – двугривенный, а поверстная плата – пятачок, плюс-минус копейка. Классные у этих парней штаны, полосатые как у коверных клоунов в цирке, Александра тоже в Москве люди Барклая хотели в такие обрядить, но он уперся и тогда дали обычные брюки серого цвета.
Фигнер молнией
– Глико, немцы каку хитру штуку измыслили! Сама светит. – подивились местные "водители кобылы" и тут же придумали новинке применение, – А кабы на оглобельку повесить, ладно поди вышло.
Пребывающего в объятиях Морфея станционного чиновника нашли быстро – ориентировались по богатырскому храпу, от которого дробно сотрясались занавески на окнах, и колебалось пламя свечей. Александр потряс легонько спящего за плечо, просыпайся приятель, пришли к тебе по делу.
– Хр-р-р! Кого черт принес? Что за манер выезжать из города на ночь глядя? Лошадей нет и не будет! Очень еще рано! Взойди, пожалуй, в трактир, выпей чаю или усни. – ляпнул со сна, не открывая глаз, господин чиновник и презрительно отвернул толстую ряшку к стене. Захрапел он так, что стало страшно за целостность здания, казалось, что стены в такт трясутся. Того и гляди – резонанс и все строение рухнет, сложится как карточный домик. Нет, определенно надо спасать казенное имущество от неминуемой порчи.
– Эй уважаемый, проснитесь – у нас курьерская подорожная! – за дело взялся капитан Фигнер, но и ему не повезло, и его просьбу проигнорировали.
– Что за пропасть, я уже сказал, что нет лошадей! – и обернув голову одеялом, чиновник снова отвернулся прочь от назойливых посетителей. Но поспать ему не удалось, пришельцы разбудили хозяина вежливым, но сильным и болезненным тычком в бок ножнами сабли.
– Курьерская!!! – проорал в самое ухо станционному Сашка.
– Хр-р-р! А мне по х… – зевнул тот и попытался отмахнутся от унтер-офицера, как от назойливой мухи, – Пошли прочь, не то велю мужикам палками бить! Ездют тут всякие, людям ночью отдохнуть не дают!
Дальше вести диалог по-хорошему смысла не было, офицер взглянул на своего спутника и тот без слов понял, что от него требуется. Секунда и смотритель уже находится в вертикальном положении, зафиксирован в захвате, а то еще начнет спросонья руками махать, поэтому Сашка решил его упредить. Трах-трах-трах… ласковый мануальный массаж морды лица ладонью – это уже другой Александр старается. Самойлович поспешил подключился к процессу "обработки" станционного смотрителя. Для такой необъятной хари, как у этого господина, легкое похлопывание ладошкой, все равно, что бегемоту по толстой заднице. Но дошло и проняло, дядя глаза наконец открыл и взревел густым басом, как коренной обитатель африканской саванны.
– Б…ть!!!Как смеете!!! Я же дворянин, я вас…!!!
– Если через пять минут нам не дадут лошадей, то я тебя в столбовые бояре произведу! – ласково пообещал станционному смотрителю Фигнер и поднес прямо к осоловевшим глазкам чинуши циферблат наручных "командирских" часов. Затем пояснил мысль, чтоб дошло получше, – Будешь фонарями светить как столб на улице! Саша, будь добр, проводи этого х…, пардон, господина до дверей, а я пока в казенной ведомости за получение прогона распишусь.
Когда унтер-офицер тащил упирающегося смотрителя к выходу, тот опять вспомнил о своем достоинстве и принадлежности к привилегированному сословию российской империи. Однако очередная попытка "побыковать" и "покачать права" была немедленно пресечена самым безжалостным образом.
– Быдло тут всякое… – вторую часть фразы договорить чиновник не успел, поскольку ему пинком под зад придали соответствующее ускорение. Господин дворянин мешком вылетел на улицу, приземлившись носом прямо в дорожную пыль, под ноги собравшихся на шум скандала ямщиков. Мужики только крякнули и зачесали затылки, но никто "дворянску честь" начальника защищать не кинулся.
Ничего нового Сашка для себя не открыл, еще когда со штабс-капитаном Денисовым добирались до Питера то усвоили на собственном опыте, что скорость передвижения по России определяется сложением крепкого кулака и тугого кошелька. А подорожная и прочие бумаги – только полезное, но совсем не обязательное приложение, как цифры после запятой, иногда их учитывают при округлении, иногда нет.