Мы погибнем вчера
Шрифт:
– Откуда ж вы, милые? – вздохнул старик, осторожно опускаясь на скобленую добела скамейку.
– Из-под Демянска, дед! Дай поесть чего-нибудь, а?
Старик суетливо бросился к столу, откинул полотенце и отломил от ковриги два больших ломтя хлеба!
Они вцепились в него, словно два голодных волка. И хлеб тут же застрял в сухой глотке, так, что невозможно было проглотить.
Виталик закашлялся, покраснел, а Захар показал на горло и прохрипел:
– Дайте воды! Во-о-о-ды!
Хозяин покачал головой
Захлебываясь, пили они кислое теплое молоко.
– Живым – живое! – Пробормотал старик. – Живым – живое…
Но, через несколько минут, у обоих начались дикие рези в животе, спазмы один за другим скручивали внутренности. Сначала Захар, потом Виталик упали на пол, корчась в судорогах.
Старик всполошился, подскочил к печи, открыл рогачем заслонку и достал чугунок, кружкой зачерпнул горячей воды и подал им.
От воды слегка полегчало.
– Полезайте-ка парни на печку. Погреетесь да отоспитесь. А я сейчас прибегу…
– Ты дед куда? – насторожился Виталик, пытаясь подсадить Захара, а второй рукой держа винтовку.
– Ты, сынок, не бойся, не за немцами. Вот тебе крест святой перед иконами! – И старик перекрестился на лики икон, освещенные маленькой лампадкой. – За бабкой Меланьей сбегаю, вишь, чего… Подружка она моей покойницы. Надо же, такая постная еда, а беды столько наделала… А винтовку то ты убери от греха.
– Не дам! – прищурился Виталик. – Со мной будет.
– Ну, с тобой так с тобой! – согласился дед. – Я сынки скоро! Спите пока. – И хлопнул дверью.
– Жрать хочу! – простонал Захар и полез с печки обратно.
Виталя хотел его остановить, но полез вслед за ним.
Под полотенцем на столе они обнаружили картофельный теплый суп, хлеб и крупную соль. И, даже не садясь на лавку, сожрали все это богатство.
А потом кое-как забрались обратно. Стало, наконец, хорошо, пахло теплыми кирпичами и хлебом…
Виталик проснулся через час от начинающихся снова резей в животе. Рядом стонал Захар, похоже, от той же причины:
– Ой, мляаааа! Больно то как!
– Брюхо растирай! – сквозь зубы, преодолевая боль, прошипел Виталя.
– Не помогает…
В этот момент открылась дверь. На пороге стояла маленькая чистенькая старушка. Хозяин дома, из-за ее спины сказал:
– Вот это и есть, Меланья. Сейчас она вам от живота поможет…
Старушка скинула пальтишко, а дед из-за пазухи достал литровую бутылку молока.
Она накапала в ковшик с парным, как оказалось, молоком какого-то снадобья из пузырька и дала попить сначала одному, потом другому болящим. И тихонечко приговаривала при этом:
– Пейте, голубы, пейте. От этого снадобья и молочка вам легче станет, уж я то знаю! Дед-то от душевной доброты накормил вас так, старый. Вы уж простите его, хорошо еще, что еда была вся постная, нежирная, а то могло быть и хуже.
Постепенно боль стала утихать и они снова уснули.
Время от времени бабка Меланья снова их будила и кормила с ложечки вареной свеклой и морковкой.
Утром, когда рассвело, они проснулись. Животы уже не болели, хотя слабость сильная одолевала.
В избе никого не было. Не было рядом и винтовки…
Виталик заматерился и слез с печки.
В этот момент дверь открылась и вошел дед с охапкой поленьев.
– Проснулись? Ну, слава тебе, Господи! – Он грохнул поленья у печки и опять перекрестился. – А я уж боялся, что воспаление легких подхватили. Стонали уж очень…
– Дед, куда винтовку дел? – грозно двинулся на него Виталя.
– Да, Господь с тобой, в сарай уволок. Мало ли полицаи. Немцев то тут с осени не было, а вот полицаи бывают с проверкой. Недавно вот были, когда ваши из окружения выходили рядом.
– А нас бы увидели, чего бы сказал? – подал голос с печки Захар.
– Так ты мой племянник внучатый с другом. Из Демянска пришли, ага!
– Хитрый ты, дед. А поверили бы?
– А чего бы не поверить, когда до войны племяшка тут со своим сынишкой бывала. Митяй-мукомол за ней гоголем ходил. А сейчас вот начальник полиции местной. Стал им, когда из Красной Армии сбежал. Да и одёжа у вас хоть и странная, но не военная. Чой-то за штаны такие? Не видал ни разу!
И впрямь, тогда вечером перед взрывом они успели переодеться из рабочего камуфляжа в джинсы да свитера.
– Американские штаны, а винтовку-то дед все одно верни!
– Так бери, мне вашего добра не надоть. Только позавтракаете, поди?
Он наплескал им по пол-миски супа.
– Меланья строго наказала вас опять не перекормить.
Они уселись за стол. Дед есть не стал, только глядел на них, горестно облокотившись.
– Молодые, поправитесь. А вот я с вас одежонку то снял, бабка постирала, можете одевать.
Только сейчас парни заметили, что сидят в трусах и футболках за столом.
– А вот ни кресала, ни спичек при вас не было. Что ж вы так? Как же в лесу без костра-то?
– В реке промокли спички. – Буркнул Виталик. Его сильно беспокоило отсутствие оружия.
– Ну, я вам дам зажигалку. Немецкую. Еще с той германской ношу.
– А ты что дед, воевал, что ли? – удивился Захар.
– А как же! – гордо приосанился старик. – Воевал! Унтер-офицер Кирьян Богатырев, отделенный командир четвертого отделения четвертого взвода пятнадцатой роты сто двадцать четвертого пехотного Воронежского полка!
– Небось, и Георгиевский крест имеешь, дед Кирьян? – почему-то не поверил ему Захар.