Мы родились и жили на Урале–реке...
Шрифт:
опущенной головой, глаза смотрели тускло и равнодушно, улыбка ( и
раньше - редкая) исчезла с его лица, с братьями и сестрой разговаривал
мало и неохотно.. Постоянно о чем -то думал. Вероятно, ругал себя за то,
что не решился настоять на своем желании, не сделал первый, по -
настоящему самостоятельный шаг. Родной дом уже не воспринимался
Гриней как свой: он превратился для него в новый “источник постоянной
душевной боли”. Старался не привлекать
знакомых. Мама, успокаивая сына, говорила ,что в следующем году
обязательно поедет в Ленинград и будет там учиться. Ему хотелось
надеяться, что именно так будет. И одновременно, вспоминая недавнее,
сомневался в своем светлом, радостном будущем ..
Уходил брат из дома ранним утром и возвращался поздним вечером.
В конторе “Маслопрома”, среди суетливых служащих, он не нашел своего
места, хотя и проводил на работе долгие часы. Не мог привыкнуть к
“бумажному” делу, которое не понимал. Переход от знакомой школьной
жизни к ”бессмысленной“ (по его мнению) службе стал для Грини
трудным испытанием - не столько физическим, сколько моральным,
духовным. В старших классах он привык выполнять “умные” задания по
черчению, решать сложные задачи по алгебре и геометрии, составлять и
объяснять “странные” схемы, рассматривать географические карты,
запоминать названия незнакомых городов и рек... А здесь, в
“Маслопроме”, его знания оказались никому не нужны.. И большие цифры
финансовых отчетов для брата не имели конкретного смысла... Он не видел
в них реального содержания...
8
В нашем доме с давних пор существовал строгий порядок: к вечеру
родители обязательно заканчивали все серьезные хозяйственные дела.
Проверяли : напоен и накормлен скот? закрыты на ночь куры ? чисто во
дворе? И лишь после такого “контроля” отец и мама разрешали себе
заняться “своим, личным”: переодеться в “чистое, домашнее”, еще раз
умыться, неспешно поговорить с дочерью и зятем о прошедшем дне,
расспросить ребят о школьных уроках и отметках, делах и
развлечениях...Поговорив со всеми и помолившись перед семейной
иконой, они спокойно приступали к ужину...
130
За вечерним столом обычно собирались все члены семьи.. Таково
“правило” нашей семейной жизни, нарушаемое лишь в “самые горячие”,
т. е. в летние рабочие дни (сенокос, бахча и пр. ). Оно соблюдалось многие
годы. Но после жестокого, непонятного “приговора по старшему сыну” в
доме что-то “сдвинулось”. Братья - подростки
происходит нечто странное, но разгадать “ тайну нашей жизни” не могли..
Иногда у сестры и ее мужа объявлялись “срочные” вечерние дела, и
они на несколько часов покидали дом. Гриня теперь часто задерживался в
конторе, чтобы “срочно написать нужную бумагу”, и не всегда успевал
придти к ужину. Рассматривать поведение сестры и брата как протест
против своеволия отца?.. Не хотелось бы так думать . .
Василий, узнав о “неразумном”, “диком”, “невежественном” (по его
словам) решении старшего брата, прислал возмущенное письмо, в котором
обвинил его в том, что не заботится о будущем своих детей, что Иван -
“слепой”, так как не видит “нового времени”, в которой живут и дальше
будут жить его дети. Письмо младшего брата сначала обидело отца
(“нашелся еще один умный учитель..., своих детей пусть учит!.. много он
знает!..“), но затем что -то заставило его еще и еще раз выслушать
написанное... Слова Василия о “новом времени” несколько смутили отца..
Взглянув внимательно на жизнь в городе, он сделал неприятный (для себя)
вывод: действительно, наступило “другое”, тяжелое и непонятное время и
объединить родных людей ”под одной крышей” становится все труднее и
труднее. Отец неохотно, но все - таки стал иногда признавать (пока “по
мелочам”) за старшими детьми право на самостоятельные мысли и дела.
Но, ссылаясь на свой большой жизненный опыт, всегда говорил:
”Подождите.. Не теперь, а через год - два, когда подрастете и поумнеете...”
После нескольких спокойных разговоров - объяснений с мамой, после
более внимательного знакомства с письмом Василия отец признал, что с
Гриней “немного погорячился”. Однако исправлять свою “ошибку” не
спешил. В следующем году, может, он и отменил бы свой “запрет” и
согласился бы отпустить сына в далекий город. Но новые невеселые
события, о которых отец никогда серьезно не думал (полагал, что они не
коснутся нашей семьи,) не предоставила ему такой возможности ....
9
Осенью большая жизнь ворвалась в наш дом...Совсем не так, как
думалось и хотелось раньше. Она встревожила всех, но особенно сильно
маму, своим чутким сердцем ощутившую приближение неминуемой
беды...
Днем в доме, как обычно (т. е. в отсутствие отца) громко, кричал
“черный круг”. Радио радостно сообщало о новой “трудовой победе