Мы родились и жили на Урале–реке...
Шрифт:
Подстепного и затопивший всю Ханскую рощу, неторопливо возвращался
в свои обрывистые берега... Смелые подростки уже ныряли в его
прохладные желтоватые воды...
Город, как обычно, жил, постоянно занятый работой на фабриках и
заводах, в конторах и мастерских и думающий (или мечтающий ?) о своих
радостях и заботах...
1
Шура (весной она возвратилась в цех после “декретного”
ее муж иногда говорили об отдыхе (“...хотя бы на несколько дней...”), в
138
который сами, кажется, не верили: летние дни для нашей семьи
превращались в недели и месяцы бесконечной, привычной тяжелой
работы...Не только дома (надо вновь готовиться к зиме), но и в лугах, и на
бахче...
Мы, два брата - школьника, чувствовали себя более свободными и
счастливыми, чем взрослые...Успешно закончили очередной учебный год.
Конечно, Володя мог бы учиться значительно лучше, но слишком многое и
разное интересовало его, но не в школе, а на улице. В середине лета
бывшему семикласснику уже исполнится 14 лет...Что делать дальше?..
Мама не раз говорила, что сын обязательно должен учиться: “Но только
где?.. В школьный техникум его с такими отметками не возьмут. Туда
городских принимают вообще редко. Да и какой из него учитель
получится?.. Быть фельдшером сын не хочет.. Может, в колхозную школу
отправить?.. В поселке работать станет... Но Володя землю не любит, а без
любви какая работа?.. Одна только мука...Может, в ремесленное училище
отправить?...”
В городе недавно организовали ФЗУ (уральцы называли его
ремесленным), и знакомые ребята (особенно настойчиво соседние Вовка и
Ленька Бабичевы) уговаривали моего брата: “Красивая форма...Бесплатная
кормежка... Учебы мало...Настоящая свобода... ”
Но отец был настроен решительно против училища: “...Какой интерес
работать в грязном цеху?.. Дым глотать, пыль носом собирать, приходить
домой чумазым, в испачканной одежде... Нет, такого счастья нам не
надо...Не наше, не казачье это дело стоять весь день за станком...” Он как
будто забыл, что дочь уже более пяти лет работает на фабрике, где
постоянными были и шум, и пыль, и духота...
Мама терпеливо ждала, когда отец скажет что - то дельное и нужное.
Но его слова о будущем Володи прозвучали совсем не так, как она
ожидала: “Сын уже большой...Пусть работает... Место для него найду...
Будет мне помощником... ...Дочь теперь не помощница... Все на сторону
глядит... Хочет отделиться и уехать из дома.. Вот стыд - то какой!...”
Мама, раньше всегда
определивших судьбу Грини, теперь думала “по - своему” и порою
говорила иначе: “ Ты разве хотел жить в отцовом доме?.. Мало
натерпелся?.. А я?.. Не хозяйка, а неизвестно кто... Не знала, что где лежит,
что можно взять, какое дело исполнить... Да не о том наш разговор нынче,
а о сыне... Делай, как знаешь... Только мой сказ такой: пусть Володя
дальше учится. И не забывай: ты уже отправил на работу одного сына...И
где он теперь?. Неужто хочешь и другого?. Он успеет наработаться: жизнь
большая...Мы что старики немощные?.. Прокормить себя не можем?..
Посмотри на себя - и скажи...”
139
После долгого и тяжелого разговора (отец едва сдерживал себя )
родители решили: Володя пойдет учиться в восьмой класс:. “... А что
сейчас - то ему делать?..
– Пусть поживет и поработает сначала на бахчах,
потом в лугу, на сенокосе...Там есть чем заняться, а то все бегает по
улицам и дворам с такими же шалопаями, как он. Пора бы образумиться..”
– “...А дальше что? - спросил будущий восьмиклассник” - “... Потом
посмотрим, “ - ответила мама..
Со мной родителям было значительно спокойнее, чем со старшим
братом. Я не доставлял им серьезных тревог: ученик четвертого класса,
”гордость восемнадцатой школы”, “круглый” отличник, руководитель
пионерской
дружины,
постоянный
участник
художественной
самодеятельности, редактор газеты - это все я. Моя учительница, добрая и
справедливая Олимпиада Валентиновна говорила маме хорошие слова обо
мне, но никогда не прощала шумного поведения в классе.. В моем
дневнике иногда появлялись совсем не радующие меня слова...Наверное,
я казался учительнице слишком самоуверенным и самолюбивым, и она
опасалась “перехвалить” ученика - отличника: вдруг я стану
“зазнайкой”...И тогда - стыд и позор не только классу, но и всей школе..
..Маме, бесспорно, было приятно слышать хорошие слова о сыне,
сказанные Олимпиадой Валентиновной на собрании, и получать
очередную похвальную грамоту.. Она всегда возвращалась домой из
школы радостно взволнованной, раскрасневшейся и улыбающейся.
Отец же относился к моим школьным успехам совершенно спокойно,
даже равнодушно, не придавая им какого - либо значения: “...Ну, и
подумаешь, - отличник...На голове что ли от радости плясать?. Тебя ведь