Мы родом из СССР. Книга 2. В радостях и тревогах…
Шрифт:
Сегодня, спустя четверть века после того январского Пленума ЦК КПСС 1987 года, читая и вдумываясь в эти семь принципов перестройки, я не нахожу такого, против чего следовало бы возразить, восстать. Они кажутся действительно прогрессивными по сравнению с доандроповским временем и звучат в духе его замыслов. Горькая и горестная правда заключается в том, что очень скоро были преданы эти идеи перестройки теми, кто их озвучивал, теми, кто сумел обмануть и партию, и народ…
Очень скоро, в том же в 1987 году, начался откат от XXVII Съезда КПСС, от принятых им новых редакций Программы и Устава КПСС, от основных
Всё будет вскоре, но не сегодня и не завтра. А пока, ознакомившись с документами январского Пленума ЦК КПСС и принятым им манифестом о сущности перестройки, партия и советский народ получили определенную ясность, успокоение и даже вдохновение, активно включились в борьбу за их воплощение в жизнь…
Между тем, в европейских странах социализма, в коммунистических партиях и в обществе кризис обнаружился уже довольно ощутимо. Тревога за их судьбы нарастала изо дня в день.
Пишу об этом, потому что мне довелось встретиться с этой реальностью лицом к лицу уже в начале 1987 года.
…В личном плане всё складывалось благополучно. Позади остались «многострадальные» годы, вызванные псевдонаучными (или околонаучными) баталиями, порождавшими нервозность и немалое напряжение. Теперь пришла долгожданная возможность для успешной плодотворной научной работы и спокойной жизни. Этому в решающей мере благоприятствовало отношение ко мне в краевом комитете КПСС, его руководства.
Без препятствий и осложнений стали печататься мои статьи не только в научных сборниках, но и в периодической партийной печати: в краевых газетах, в «Блокноте агитатора», в альманахе «Кубань». По материалам научных исследований были изданы монографии.
Я уже два года был профессором, заведовал кафедрой научного коммунизма Кубанского государственного университета. Супруга к этому времени уже работала доцентом кафедры хлебопечения в Краснодарском политехническом институте. Сын успешно окончил аспирантуру по философии в Московском государственном университете и защитил кандидатскую диссертацию. После некоторых неурядиц с трудоустройством, о чем я уже рассказывал, к 1987-му году ситуация стабилизировалась, и он успешно работал на кафедре философии в Кубанском медицинском институте.
С интервалом в два года (1983–1985) Коля с Леной (женой) подарили двух прелестных внучек – Юленьку и Катюшу. Так что семья наша увеличилась вдвое: теперь нас стало шестеро. Мечтали еще и о внуке. Об этом я постоянно напоминал сыну и невестке. Одним словом, жизнь была бы в радость, если бы не рождались и не нарастали тревоги за судьбу страны: куда мы идем? куда мы растем?
Не только Общество «Знание», как это было еще недавно, но и краевой комитет КПСС, Краснодарский горком партии во всю мощь использовали мой пропагандистский потенциал. Всё чаще предоставлялась возможность получать трибуну на союзных и республиканских семинарах лекторов Общества «Знание» и партийных комитетов, а также на научных конференциях.
«Я счастлив каждой нашей встречей…»
…В марте 1987 года неожиданно для меня раздался звонок из Всесоюзного Общества «Знание», а вслед за этим – из лекторской
Перед отъездом я был приглашен в ЦК КПСС, к руководителю лекторской группы товарищу Головко. В краткой беседе он прямо сказал: «Миссия ваша – не из лёгких. В Болгарии, в том числе и в компартии страны складывается напряженная, даже тревожная обстановка в связи с активизацией антисоциалистических сил как внутри, так и извне. Но в ЦК мы знаем ваш опыт и надеемся, что всё будет хорошо, и вы окажете Болгарской Компартии необходимую помощь».
Я заверил, что отношусь к этому поручению с большой ответственностью и сделаю всё, что в моих силах.
…Вылетели мы в Софию из Москвы в первой половине апреля 1987 года. В состав группы, возглавляемой мною, входило около тридцати человек, включая работника Всесоюзного Общества «Знание», занимавшегося организационной работой. В ней были представители большинства союзных республик и ряда регионов РСФСР. Однако вскоре выяснилось, что лишь немногие являются лекторами. Они ничего не знали о назначении, целях и задачах группы и направлялись в Болгарию в качестве экскурсантов-туристов, как значилось в наших путевках. А ведь главной задачей группы было выступление с лекциями в самых различных аудиториях: перед партийным активом, на семинарах лекторов и других идеологических работников, на предприятиях и в учреждениях.
Когда мы прилетели в Народную Республику Болгарию и разместились в софийской гостинице, я сразу же решил познакомиться персонально с каждым членом группы, узнать его потенциал, тематику читаемых им лекций. Было от чего прийти в смятение, когда обнаружилось, что абсолютное большинство лиц, входящих в группу, вообще не являлись лекторами, а получили экскурсионно-туристические путевки в республиканских организациях Общества «Знание» по родству, знакомству или просьбе влиятельных лиц. Фактически полноценными, квалифицированными лекторами, способными и готовыми выступать с лекциями, оказались 4–5 человек. Они и тащили на своих плечах тяжелейший груз – каждодневное выступление с лекциями в аудиториях, участвовали в «круглых столах» и дискуссиях на протяжении нашего двадцатидневного пребывания в Болгарии.
Передвигались по Болгарии мы на автобусе в сопровождении экскурсовода, хорошо владеющего русским языком. Замечу, что русский язык фактически знали все болгарские граждане, с которыми нам довелось общаться. А понимали нас, советских лекторов, все присутствующие в аудиториях без переводчиков.
«Не удивляйтесь, – сказали мне работники ЦК Болгарской Компартии в первый же день нашего пребывания в Софии. – Проблем с языком и пониманием вас в аудиториях не будет. Не считайте себя за границей. Вы приехали к своим братьям, и вас везде будут встречать по-братски. Вы находитесь в одной из самых близких для России и Советского Союза стран социализма».