Мы слишком разные

Хиггинсон Рейчел

В любом случае, я определенно поменяла бы кое-что в своей внешности. Но сейчас мне было сложно понять, чего недоставало. Мне казалось, это было что-то нематериальное. Что-то более глубокое. Более сложное.

В груди у меня заболело. Я рассматривала себя в зеркало, покусывая нижнюю губу, и не понимала, почему я просто не могу быть счастливой на данном этапе своей жизни? Почему я не могу просто радоваться за свою лучшую подругу и не переживать при этом экзистенциальный кризис, который ставил под вопрос

все те решения, которые я когда-либо принимала?

Я глянула на Веру, которая стояла, прислонившись к стене. Её свободная рука перебирала растрёпанные волосы, которые всё ещё сушились. Она улыбалась в телефон, глаза её были распахнуты, а вокруг головы кружились воображаемые сердечки. Она никогда не была более влюблена. Она никогда не была так счастлива.

И я была за неё рада. Правда. Но её счастье только подчёркивало то, какой несчастной я была, и проливало свет на мою убогость. Её радость раскрывала отсутствие оной у меня. А её спокойствие только усиливало мою тревожность.

Я не могла понять, почему. Это точно не было связано ни с Киллианом, ни с помолвкой, ни с предстоящей свадьбой. Это не было связано с тем, что Вера нашла своего человека, свою настоящую любовь и Диснеевскую сказку.

Если честно, я никогда по-настоящему не верила во все эти "жили они долго и счастливо". Даже будучи маленькой, когда я представляла себя взрослой, я видела работу мечты, а не мужчину. Я хотела построить карьеру, а не дом на окраине города с двумя (или пятью) детьми и милым пуделем. Также в моём окружении не было никого, кого бы я рассматривала в качестве материала для свиданий.

Ну, кроме разве что Криса Пратта⁴. Вообще, практически весь актёрский состав "Стражей Галактики" был включён в этот список.

Тогда почему у меня в груди была эта зияющая дыра, тогда как там не должно было быть ничего кроме сумасшедшей радости за подругу?

Она закончила разговор и исполнила небольшой танец радости.

— Ему нравится! — взвизгнула она. — Он уже звонит нашему коммерческому директору.

— Коммерческому директору? Вы такие модные, я прямо не могу.

Она поморщилась.

— Да совсем не такие. Но парень реально нас выручает. Он отвечает на миллионы звонков и берёт на себя работу с подрядчиками, если они идиоты. По сути, он делает всё то, чего я не хочу делать.

— Как вы нашли его?

— Эзра, — ответила она непринуждённо.

Как будто бы ей было легко произносить его имя, говорить о нём, вставлять его в разговор. Как будто бы он не был тем успешным человеком, которого мы обе знали.

— У него есть все необходимые связи.

— До сих пор не могу поверить, что он не против того, чтобы Киллиан открыл ресторан. Вы же будете его конкурентами. Неужели он хоть немного не злится?

Она отрицательно покачала головой.

— Он вообще не злится. Но я также думаю, что для него это как соревнование. Эзра и Киллиан

очень похожи тем, что их сложно узнать, но если уж они тебе доверяют, это доверие уже непоколебимо. Эзра действительно очень рад за Киллиана.

Я хмыкнула вместо ответа.

— Тебе надо дать ему ещё один шанс, Моллс, — предложила Вера. — Он не такой уж плохой, как только ты узнаёшь его получше.

Собрав всю свою косметику, я закинула её в косметичку и направилась к спортивной сумке. Раздевалка начала заполняться людьми, пришедшими в зал перед работой, и в помещении стало душно и слишком жарко.

— Уверена, что так и есть, — согласилась я. — Он весь такой радужный, светлый, никогда никого не осуждающий.

Вера хихикнула.

— Нет, он совсем не такой. Но, тем не менее, он начинает тебе нравиться.

Мой желудок громко заурчал, и я воспользовалась шансом сменить тему.

— Я умираю от голода, Вер. Накорми меня.

Она взяла свою спортивную сумку и сделала кислое лицо.

— Я бы хотела накормить тебя. Настоящей едой. То, что мы собираемся сейчас сделать — это осквернение пищевой индустрии. Просто хочу, чтобы ты это знала.

Я сощурила глаза, размышляя:

— Я думаю, я ещё возьму буррито из утреннего меню. Я это заслужила, после того, что ты со мной сделала.

— Это кощунство!

Ухмыльнувшись, я придержала дверь раздевалки.

— Это всё твоя вина.

Она похлопала глазами и пошла на выход.

— Может попробовать кроссфит в следующий раз? Или программу Whole30⁵? Или старые видеокассеты твоей мамы с Синди Кроуфорд?

Мы смеялись всё то время, что шли до наших машин. А потом ещё всё то время, что завтракали. И затем, когда прощались на парковке, чтобы пойти по своим делам.

Самое безумное, что я бы согласилась на любую дурацкую тренировку или диету, и даже пошла бы к сектантам, которые верят в конец света, потому что я слишком сильно её любила и не могла сказать нет. Поэтому я так ненавидела то время, когда она жила в Шарлотте. И я действительно ненавидела то время, когда она была с Дереком.

Вера прошла ад, пока не вернулась в Дарем год назад. Какое бы эмоциональное смятение я бы сейчас не испытывала, это не могло бы сравниться с тем, через что прошла моя лучшая подруга. Честно говоря, хорошее в любом случае перевешивало плохое. Радость за неё была гораздо больше моего собственного эгоистичного чувства жалости к себе. Моя гордость от того, кем она стала, и как усердно работала, чтобы стать такой как сейчас, затмевала мои сомнения и неуверенность в себе.

Потому что Вера была мне ближе, чем кто–либо. Потому что вместе мы прошли хорошее и плохое, очень-очень хорошее и очень–очень плохое. Именно это и делали друзья. Мы ставили интересы другого выше своих собственных. Мы забывали о себе и своих проблемах, если кто-то из нас нуждался в поддержке. И мы радовались счастью друг друга.