Мы слишком разные

Хиггинсон Рейчел

И этот поворотный момент не был плавным и постепенным. Он ворвался как дикий огонь, поглощая каждую мысль, каждое слово и всё вокруг, пока не остались только он и я, и казалось, будто так и должно было быть всегда.

— Спасибо, — сказала я ему.

Это простое слово содержало в себе столько сильных эмоций, что я едва смогла прошептать его. Он провёл большим пальцем по моей нижней губе. Он смотрел на меня, пытаясь разглядеть во мне те слова, которые я не могла произнести.

— Я забираю тебя к себе домой, — сказал он резко. — Хорошо?

Я

кивнула.

— Да.

— Мне только нужно взять пару вещей.

— Хорошо.

Перед тем как отпустить меня, он наклонился и поцеловал меня в лоб. Его губы были тёплые и мягкие, и такие идеально нежные, что слёзы опять наполнили мои глаза.

— Всё будет в порядке, Молли. С тобой всё будет в порядке.

Он отпустил меня лишь на минуту, чтобы взять свой телефон и компьютер, и меня поразило удивительное чувство, что я верю ему. Я не знала, что буду делать завтра, или послезавтра, и есть ли у меня ещё работа. И хотела ли я эту работу. Но у меня был Эзра и это новое чувство внутренней силы, которое, казалось, я уже не смогу потерять.

Я всё ещё была робкой. В каких-то случаях мягкой. Но у меня также было это глубокое чувство самоуважения. Мои жизненные планы могли поменяться. Может быть, мне и правда пришлось бы рисовать портреты на улице, чтобы платить за квартиру, но я всё ещё была собой. У меня всё ещё было всё то, что делало из меня Молли.

И у меня был Эзра. Несмотря на то, как я видела себе наши отношения, и вообще все мои прошлые отношения, или все остальные вещи, я понимала, что я не потеряю так просто этого мужчину. Он никуда не собирался, а я не торопилась отпускать его.

— Поедешь со мной? — спросил он, когда мы выходили из задней двери "Бьянки", хотя ему не был нужен мой ответ.

Альфа Ромео блеснула в сумерках, она выглядела красиво в золотом свете. Весенний бриз танцевал на моей коже, в воздухе пахло распускающимися почками и свежескошенной травой.

Мне пришлось столкнуться с одним из самых уродливых моментов моей взрослой жизни. Но теперь, когда я держала руку Эзры на парковке персонала "Бьянки", этот день, как ни странно, стал казаться мне одним из самых прекрасных дней этой самой жизни. Это была странная дихотомия, с которой я всё никак не могла примириться. Но мне пришлось признать, что это было связано с человеком рядом со мной.

В мире было так много плохих людей, так много людей, которые могли причинить боль, раздавить, уничтожить. Но хорошие люди придавали жизни смысл. И для того, чтобы их найти, иногда стоило пройти через плохие отношения, разбитое сердце, боль, страдание и опасность снова разбить сердце. Я бы не хотела повторять ни одно из тех плохих свиданий, парней, или одиноких ночей, которые у меня были до Эзры. Но я также не отказалась бы от них. Они привели меня к нему. А это единственное, что было важно.

Он открыл мне дверь, и я забралась в его шикарную спортивную машину, чувствуя себя по-настоящему как дома. Мы слушали хорошую музыку и

осторожно разговаривали о несерьёзных вещах. Он держал мою руку всё то время, когда ему не надо было перестраиваться.

К тому моменту, как мы доехали до его дома, мне было уже легче дышать и глаза были практически сухими. Он припарковался, после чего завёл меня в промышленное здание, которое было отреставрировано в начале XX века.

Я ожидала гладких, современных и простых линий, и ровных поверхностей. Вместо этого, его четырёхуровневая квартира представляла собой кирпичные стены и безумно высокие потолки. Единственное пространство, которое было по-настоящему современным, была кухня с её бетонными столешницами и плавающими полками. Кухонные принадлежности из нержавеющей стали сверкали и представляли собой произведения искусства.

Но вся остальная квартира была на удивление тёплой и мужской, но не полностью. Спальня представляла собой лофт, который находился на возвышении вместе со шкафом, сделанным из кедра и железа. Остальная часть первого этажа состояла из различных жилых пространств. Гигантский телевизор висел на стене и был окружён кожаными креслами шоколадного цвета. В другом углу стоял стол с компьютером. Я была удивлена, увидев большой обеденный стол, представлявший собой массивный предмет из дерева и железа, который сочетался с лестницей.

— Довольно большой стол, — я положила на него свою сумку и провела рукой по столешнице.

— Это хороший стол, — ответил он. — Мне нравится, когда люди приходят в гости.

Всё то время, что я его знала, он ни разу не приглашал в гости ни меня, ни кого-то, о ком я знала. Я посмотрела на него и вопросительно подняла брови:

— Серьёзно?

Его рот приподнялся в улыбке.

— Ну, ты знаешь, когда у меня есть время.

— То есть никогда.

Он не клюнул на мою приманку. Вместо этого, он поднял подбородок и подозвал меня к себе:

— Иди сюда.

Я подошла.

Его руки опять обняли меня, его лоб опустился на мой.

— Мне жаль, что с тобой это случилось сегодня. Ты заслуживаешь гораздо большего, чем такого отношения. Ты заслуживаешь гораздо большего, чем ублюдков, плохих свиданий и дерьмовой работы. Молли, ты очень умная. Ты самый умный человек, из тех, что я встречал. Тебе не нужна эта работа. И не потому, что этот мудак приставал к тебе. А потому что они не понимают, какая ты, чёрт побери, гениальная.

Я улыбнулась, услышав его признание.

— Есть и другие хорошие дизайнеры. Я не одна такая талантливая.

— Ты не заставишь меня поверить в это, — сказал он серьёзно. — Я проверил твою компанию, помнишь? Даже если бы я не старался залезть тебе в трусики, я бы выбрал тебя. Ради своего бизнеса. Ты хорошо делаешь свою работу, Молли Маверик. Ты лучшая.

Погодите. Что? Он нанял меня, потому что он, что?

— Мне надо, чтобы ты начал с начала, — сказала я ему.