Мы служили на флоте
Шрифт:
Со спиртным вопрос решался просто. Новая государственная водка, которая появилась в магазинах одновременно со сменой генсека в кремле, и прозванная народом «Анроповка», хотя и радовала глаз необычной зеленой этикеткой, стоимость имела кусачую – три рубля и восемьдесят советских копеек. А с учетом того количества родственников, которые собирались прийти на праздник моей и брата жизни – это довольно ощутимо било по бюджету моих родителей. Это сейчас каждый уважающий себя мужчина, как в России, так и в Беларуси, приходит к выводу, что чтобы понять происходящее, – без своего самогонного аппарата не обойтись. В то время эту прописную истину уже давно знали. В лесной глуши народные умельцы гнали, и продолжают гнать первоклассный самогон. На лицо преемственность. Только сейчас у нас в Беларуси народ самогон называет кодовым именем «самопляс». А так – ничего не поменялось.
К решению второй части
Так что хватало всего: и «самопляса», и чем прикусить. Подумать только! Четыре дня толпа родственников бухала (культурным распитием спиртного это не назовешь), пела и плясала. Было все: и падение лицом неокрепшего организма в салат, и пляски до упада (присутствовала местная вокально-инструментальная группа, которая довольно удачно дергала струны на электрогитарах), и обучение новобранцев ползанию по местности. Не было только битья морд. Все свои – родные лица. Нельзя.
Находиться в этой среде и быть трезвым – было невозможно. Так как от алкогольных паров, которыми был пропитан тот теплый майский воздух 1984 года в районе народного гуляния – на вторые сутки глаза загадочно блестели не только у закоренелых язвенников и трезвенников, но и у местных «Шариков» и «Тузиков», судя по тем пируэтам, которые они выписывали местной лужайке.
Я никоим образом не оправдываю пьянство, а только констатирую, тот факт, что по ряду объективных и субъективных причин, в первый день службы я и мой брат, как боевые единицы Вооруженных Сил СССР, угрозы для НАТО не представляли никакой. Не судите нас строго. Мы были простыми призывниками, – и будущее пугало нас всех своей неизвестностью, хотя мы не подавали вида.
Первый жизненный облом
Дальнейшее проходило более организовано. Когда собрались все призывники, на двух «Икарусах» нас повезли в сторону Бреста. По прибытию нас завели в довольно продолговатое помещение, типа спортивного зала, но это был не спортзал. По обе стороны от прохода были сделаны сбитые из их досок лежаки, покрашенные в тон стенам масляной краской. На этих двух больших лежаках восемьдесят призывников разместилось без проблем. О постельном белье заикаться и не стоило. И так все было понятно. Нам даже не выдали матрацы и подушки. Я, как и большинство новобранцев, упал на этот лежак и, несмотря на то, что у меня не было опыта ночевки на голых досках, – проспал до утра. Сказывались торжественные, в течение четырех суток, проводы.
Как и ожидалось, судя по приему, на завтрак нас никто не пригласил, и нас стали пачками таскать на медицинскую комиссию. Медицинская комиссия была так, для отчетности. Единственная врач терапевт укоризненно качала головой, когда мерила давление. Все врачи прекрасно понимали, почему у защитников Отечества такой, далеко не подобающий вид.
Пока все шло по плану. Родина, хотя со значительным участием «блата» (об этом чуть ниже), призывала меня служить в морскую пехоту. После прохождения медкомиссии, председательствующий призывной комиссии подтвердил и поздравил меня с тем, что ближайших два года я буду служить в морской пехоте. Я к этому стремился. Тут же мои призывные документы и я сам был передан в руки красивого и подтянутого офицера в форме морского пехотинца. Офицер провел меня к небольшой группе призывников во главе с двумя сержантами морпехами, которые держались обособленно от других представителей вооруженных сил. Офицер дал команду построиться и перед строем довел до нас, что далее мы на поезде проследуем в Лиепаю, в учебную часть морской пехоты. Я уже мысленно примерял форму и представлял, как через два года вернусь и пройдусь по городу в красивой черной форме морпеха, и – все девушки будут моими. Мне даже перестала болеть голова. Я летал на седьмом небе от счастья. Сбываются все-таки мечты, если сильно захотеть.
Ох, как же я ошибался на счет двух лет и черной формы морского пехотинца. У англичан есть пословица, которая в немного утрированном переводе звучит так: «Расскажи Богу о своих планах – а Он в ответ тебе лишь рассмеется». Так было и со мной. Здесь нужно сделать паузу и пояснить, почему эта глава называется «Первый жизненный облом».
Как я писал в предыдущем разделе, в советское время призыв в Вооруженные Силы был делом государственным. Я нисколько не утрирую, это было другое время, и мы были другими. Мы, вчерашние школьники, свято верили, что живем в самой лучшей стране и готовы были положить за неё свои жизни на алтарь Отечества. Это не высокие
Мы готовились к службе не только физически, накачивая на турниках мышечную массу, что не мешало нам в тоже время потягивать из бутылок «Агдам» и покуривать югославские сигареты, но и морально. Мы целыми классами, а некоторые по несколько раз ходили в кинотеатры на такие фильмы как «В зоне особого внимания» и «Ответный ход». Для современной молодежи поясню, это фильмы про элиту Вооруженных Сил СССР – десантников и морских пехотинцев, где в роли главного героя снялся отец Владислава Галкина – Борис Галкин. Так же как тысячи других пацанов Советского Союза я, насмотревшись на блистательного и лихого главного героя этих фильмов, мечтал служить только в десантуре, ну, в крайнем случае, – морской пехоте.
Но жизнь вносит свои поправки. При получении приписного билета я был приписан к команде танкистов. Процессу прохождения медицинской комиссии я как-нибудь посвящу отдельную главу. Единственное скажу, что после этого всех врачей хирургов я считаю сексуальными извращенцами, кто проходил через их шаловливые ручки знает, о чем я тактично молчу. Никогда не забуду того унижающего чувства, которое я чувствовал, стоя в одних трусах перед призывной комиссией. В 16 лет гордиться еще было нечем: сильно развитая, рельефная грудная мускулатура, а также густая растительность на груди и спине отсутствовали. Все остальное надежно прятали гордость советской легкой промышленности – мужские трусы образца 1984 года. Наша промышленность выпускала тогда только два вида мужских трусов: зеленые в белый горошек или темно-синие. На мне в тот раз почему-то были в горошек. У этих трусов было одно хорошее свойство: они были не просто длинными, а очень длинными. По поводу их в одном из своих выступлений удачно высказался Михаил Задорнов: «Афганские душманы закупили большую партию советских трусов. Оказывается, очень хорошая вещь. Зимой тепло, а самое главное – не протираются на коленях при лазании по горам».
Я был неказистого вида, в моей внешности было больше минусов чем плюсов: средний рост, 172 см, про фигуру я вообще молчу, одно прозвище «Пухлый» говорит обо всем. Глядя на меня, отец очень часто, даже в трезвом состоянии, с довольно объемистой ноткой жалости задавал скорей себе, чем мне вопрос: «Сынок, как ты будешь служить?» Накаркал старый! Еще как! Свыше двадцати лет я достойно носил на плечах офицерские погоны, это не считая тех, трех лет, когда с гордостью носил погоны моряка Военно-Морского Флота СССР. Про внешность скажу просто: на моей физиономии девичий глаз надолго никогда не останавливался. Был один плюс, передаваемая из поколения в поколение по мужской линии отличительная черта нашего рода – широкие плечи, и, вследствие этого, чуть выше среднего физическая сила. Видно за этот плюс после недолгого визуального наблюдения военком упек меня в танкисты. Свое единоличное решение для меня он аргументировал тем, что в танке мне будет просторно из-за роста, а благодаря физическим данным – с танковым трактом справлюсь без чужой помощи. Я его понимаю, это круто, в случае чего, на танке с ветерком через всю Европу до самого Ла-Манша прокатиться.
Так как мое мнение по поводу прохождения срочной службы расходилось с вердиктом военкома, я решил действовать. В советское время было такое понятие «блат». Для тех, кому не посчастливилось жить в то время вынужден пояснить, что такое «блат». По-другому «блат» – это использование знакомства, с каким-либо должностным или просто лицом, с целью использования его положения в своих целях. По «блату» женщины покупали с черного хода сапоги и многое другое в магазинах, доставались запчасти к легковым машинам и на местное СТО без «блата» даже на диагностику, я уже не говорю про ремонт, не заехать было. «Блат» – это реальность эпохи развитого социализма. Кто-то воскликнет: «Да это же коррупция в чистом виде!» В общем, согласен. Но дорогие мои товарищи, господа (кому как ближе), какое обогащение или получение льготы в том, что я стремился попасть в те войска, где служить труднее всего, где готовят настоящих защитников Отечества? Нашелся родственник, у которого был выход на военкомат, и мои документы в одно мгновение переместились в команду «70-К», члены которой призывались для службы в морской пехоте. В десантные войска попасть даже по «блату» не удалось. Столько было достойных и желающих. И я, скрипя зубами, согласился на морскую пехоту. Вот товарищи замполиты и идеологи, насколько был высок уровень патриотизма, что даже «блат» использовали, чтобы призваться служить. Теперь, уважаемые читатели, дальнейшее вам станет более понятным.