Мы те, которых нет
Шрифт:
Это посвящение меня в рыцари длилось до одиннадцати вечера. Потом Жаб, немножко протрезвевший, потащил на себе Глицерина, как сестра милосердия раненого бойца с поля боя. За ними исчез Конан. И мы остались вдвоем с Зеной.
– А у нас еще много дел. – Она прильнула ко мне губами.
И понеслось…
Очнулся я в тринадцать двадцать от того, что сосед снизу врубил группу «Автограф лета» так, что стекла задрожали.
Я встряхнул головой и приподнялся на локте, разглядывая завернутую в простыню Зену. Одна ее грудь была обнажена, и у меня шевельнулся
Зена томно потянулась, сразу заняв весь диван и оттеснив меня к стене. Приоткрыв глаза, она прошептала:
– Мне хорошо, Чак. Мне феерично с тобой.
– Мне тоже.
– Надо ловить момент. Знаешь, чем мне нравится моя жизнь?
– Чем?
– Она дает почувствовать сладость именно этого момента жизни. Потому что будущего у нас может не быть. – Она отбросила простыню и присела на диване во всей своей нагой красе. Выразительно помяла свои груди. – Мне нравится трахаться. Нравится, когда хорошее вино туманит голову. Мне нравится солнце. Я остро ощущаю это, потому что завтра ошалевший полицай, может, вгонит мне в голову пулю. И меня свезут на кладбище. Поэтому я пью, как нектар, сегодняшний день.
– Не знал, что ты романтичная натура.
– А что ты знаешь обо мне? Что мы знаем друг о друге?
– Что-то ты сегодня много говоришь о смерти.
– Как-то не по себе мне.
– Рассказывай, – потребовал я.
– Что рассказывай?
– Все. Потому что больше тебе поделиться не с кем, Зена.
– Да рассказывать не о чем… Но Афон…
– Что Афон?
Она замялась.
– Ты все спишь с ним? – спросил я.
– Тебя это волнует?
– Не знаю. Может быть, да.
– Брось ты эти условности, Чак. Ты взрослый человек. Мы же избранные.
– С разорванными кандалами.
– Да. Мы в жизни горим и парим в небесах. А не гнием и ползаем. Он мне нравится. И ты мне нравишься. Я должна выбирать? Зачем?
– Есть резон.
– Мы боремся, чтобы отринуть условности. А не продолжать их лепить поколение за поколением. Я не создана для детских пеленок и соплей. Я создана, чтобы отдавать себя сильным мужчинам. Потому что я сама сильная. Очень сильная.
– Да… И что Афон?
– Я его не видела таким никогда. Он осунулся. И смотрит как-то отстраненно.
– Бывает.
– Он на что-то решился. Что-то нам предстоит опасное.
– Ты же готова умереть за светлое будущее.
– Да ни хрена я не готова! – неожиданно прорвалось у нее. – Убивать готова. А умереть – нет…
*
Здоровое питание, размеренная жизнь и отсутствие реальной опасности порой могут сыграть с людьми злую шутку.
Когда-то майор Жулебин был боевым лейтенантом, ходил в рейды и в поиск, был матерым зверем с обостренными чувствами. Штабная работа повлияла на него самым пагубным образом. Стал жирной канцелярской крысой – впрочем, относился к этому философски.
– Мы теперь паркетные, нас не трожь, – ухмылялся он.
Он всегда был отличником. Был отличным командиром ГСН. Стал отличным штабистом.
Генерал Абросимов вызвал его к себе в просторный кабинет в стекляшке здания ГРУ.
– Так, у нас заседание в Белом доме, – сказал он. – Не вижу пакета документов и доклада.
Заседание Правительства было посвящено актуальной теме – терроризму. Хотя большого толку не будет, можно попробовать немножко перетянуть на себя ресурсы и выбить дополнительное финансирование.
– Вот тезисы выступления и справка с цифрами, товарищ генерал. – Майор положил на стол папку.
– Проникновенно хоть сделано? Со слезой?
– Патриции будто рыдать.
– И отсыпят нам сестерциев на закупку щитов и мечей, – генерал любил побалагурить. – Через полчаса жду внизу…
Синий «БМВ» выскочил из ворот и устремился по Хорошевскому шоссе. Майор сидел на переднем сиденье, прикрыв глаза. Генерал бегло, вычленяя основные моменты, просматривал бумаги, прикидывая стратегию своего выступления перед вице-премьером.
На перекрестке рядом с «БМВ» затормозила «Газель» с затемненными стеклами. Тут у майора всколыхнулась былая интуиция – резануло острое ощущение опасности.
Охрана генералу ГРУ была не положена. Но оружие старшим офицерам носить разрешили.
Жулебин выдернул из подмышечной кобуры пистолет и через стекло выстрелил в выскочившую из «Газели» фигуру.
Фигура сломалась.
По «БМВ» забарабанил град. Другой боец в маске рубанул длинной очередью из «АКМа».
Генерал замер, изрешеченный пулями. Водитель безжизненно уткнулся грудью в рулевое колесо, нажав на клаксон – завизжал звуковой сигнал… Меньше всех пострадал майор. Пуля ударила его в плечо, правая рука обвисла, и пистолет выпал из нее. В голове плыло. Но он был еще жив. И готов сопротивляться. Но ему такой возможности не дали. Жесткие сильные руки выдернули его из салона и кинули в «Газель».
Боевик произвел в генерала и шофера контрольные выстрелы. И бросил в салон визитку «Альянса действия».
Уличное движение замерло. Автомобилисты в шоке глядели на происходящее.
«Газель» рванула с места. И исчезла.
А расстрелянный «БМВ» остался…
Просматривая телевизионные новости, я пытался понять, что происходит. Генерал Абросимов – слышал я о нем. Молодой, да ранний, карьерист, властолюбец, ходит по головам, опорой режима вряд ли является. При обострении ситуации в стране толку с него как с козла молока. Зачем его было убивать?
Или просто подвернулся под руку?
Нет, должна быть цель и система. Это шахматная партия, где только идиоты делают бесполезные ходы. Судя по тому, как чисто отработали террористы – идиотами они не были.
Хорошо, террористам по каким-то неведомым причинам надо было убрать генерала. Но зачем похитили его помощника?
Зазвонил смартфон. Куратор был взволнован:
– Нужно посоветоваться. Через час на четвертой точке.
Через час я подсел к нему в старенький «Пежо» около метро «Марксистская».