My Ultimate Spring Playlist or Sure Feels Right
Шрифт:
– Ты совершенно не справляешься с детьми.
Я чуть не лопнула от возмущения. Если все так плохо, то почему он регулярно оставлял на меня свою племянницу? Только и умеет, что издеваться над уставшей маленькой женщиной, индюк заносчивый. Благие намерения рассказать о Берлине за чашкой чая, когда мы уложим Мэгги спать, улетучились моментально.
– А я Франца видела.
В ответ на потенциально неприятную информацию Бенедикт нахмурился и застыл со зловещим видом, как горгулья на карнизах Нотр-Дама.
– Уезжает на полгода путешествовать по миру. – Он заметно расслабился, на лице появилась самодовольная и плохо
На этих словах даже Мэгги с меня слезла, я смогла присесть в относительном подобии позы лотоса, она тут же умостилась у меня на коленях и посмотрела с осуждением. Виновна по всем статьям. Казнить, нельзя помиловать. Бенедикт смотрел на меня, пылая гневом и яростью всей преисподней. Я обняла свой живой щит, так же крепко, как до того она цеплялась за меня.
– На прощание, – добавила писклявым перепуганным голосом.
Дракон выпустил пар, покачал головой в знак абсолютного и бесповоротного неодобрения и подошел, чтобы помочь мне подняться.
– Скажи мне, как это у тебя так просто получается?
– Что? – недоумевая, спросила я. Не читаю я мысли, чтобы понимать по обрывкам, озвученным вслух, суть вопроса.
– В два счета доводить меня до белого каления и обратно.
– Закаленный мой, ты ребенка кормил? – Судя по тому, как она на меня набросилась, то голодала, по меньшей мере, неделю и отчаялась настолько, что готова была съесть даже сырую пищу. А есть человечину без правильной термической обработки чревато воспалением мозга, между прочим. Наконец я оказалась на своих двоих, твердо и уверенно выпрямилась, сложила руку за руку и строго посмотрела на клиента. Ему пришлось признать за собой вину, а мне греть ужин. Зато посуду оставила на сильный пол, потому что Мэгги потащила меня наверх, чтобы я почитала ей вслух.
Никогда не угадаете, что мне дали для прочтения вместо сказки на ночь. Стивена Кинга и его «Глаза дракона». Книга моя, но я не давала ее в руки этой маленькой проныре. Надо сказать, выбор самый невинный, почти добрая, весьма детская сказка, но…
– Мэгги, может, почитаем что-то другое. Хочешь про индейцев?
Она помотала головой из стороны в сторону и настойчиво протянула мне Кинга. Что ж, там ведь нет ничего криминального, кроме того, что я дам пару подзатыльников ее дяде за то, что он не следит за ее литературным воспитанием. Как он весь такой придирчивый и вечно фыркающий по поводу моих пристрастий вообще дал ей в руки книгу «ужасного американца, который занимается глупостями»? Я открыла сказку и вспомнила, что криминальный и неловкий момент там был в самом начале. С Королевской Сталью и тем, как она закаляется в брачную ночь. Седьмая глава, отлично, неловкий момент уже прочитан. Надо будет на досуге, когда передадим Мэгги в руки матери, поинтересоваться у Бенедикта, не хочет ли он закалить свою Королевскую Сталь. Представив его лицо, я чуть не взорвалась хохотом, но посмотрела на девочку, которая ждала сказку, и начала читать:
– Но прежде чем она исчезнет из этой истории…
***
Утром я трижды пожалела, что не избрала (да и не было у меня права выбора) удел посудомойки. За ночь маленькая егоза сумела сделать из меня одеяло, подушку и простыню, в разных комбинациях и за разные отрезки времени. Каждый раз
Будить же меня пришел другой садист почетного британского семейства. Он вошел в комнату, разнося по ней запах крепкого кофе, и присел на кровать.
– Хеллс.
Я промычала что-то, что должно было означать категорический отказ, но меня не поняли. Бенедикт пригладил мои растрепанные от беспокойной ночи волосы и поцеловал в щеку, а потом повторил призыв:
– Хеллс.
Я ответила ему подушкой, попыталась замахнуться, но сил не хватило, и она обрушилась на меня же. Ворча и попутно вспоминая всех скандинавских богов, я уселась в кровати, обнимая мучительницу.
– Кофе? – Он протянул мне горячую дымящуюся чашку с ароматным коричным напитком.
– Почему так рано? – вместо «Спасибо» возмутилась я.
– Я пообещал Мэг, что мы отправимся в парк аттракционов. Помнится, тебе в Диснейленде очень даже понравилось. – Ага, но не после полубессонной ночи с твоей маленькой бестией. Проводить такие опыты над моим организмом сразу по приезде не есть хорошо, мистер Камбербэтч. Дети – цветы жизни. На что я вообще подписалась? – Она встала в семь, я как мог долго не будил тебя, но уже начало десятого, и ее «Когда мы пойдем?» успело свести меня с ума.
Два часа, и он сдался? Да, не одна я совершенно не подготовлена к суровым родительским будням. Вспомнила его шутку о тройне и нервно сглотнула.
– Цепная реакция, чтоб ее. – Поднялась я, скрипя не хуже старой кровати в Новом Орлеане.
На месте мы повели себя, как два ископаемых, предоставили младшей поросли семейства полную свободу действий, а сами перебивались лавочками и качельками, на которых можно было доспать, не выпуская из поля зрения доверенную нам ценность. Сначала Мэгги пыталась выманить нас на американские горки и прочие визжащие аттракционы, но скоро вошла во вкус самостоятельной жизни и оставила в покое.
Зря мы пустили все на самотек, девочка успела прочувствовать весь кайф ситуации, и когда мы пытались вот уже пять минут уговорами и обещанием взяток выманить ее из домика с лестницами, канатами и прочими препятствиями, она только показывала язык и продолжала исследовать местность.
– Мэгги Кэссиди, – в отчаянии повторила я в который раз и плюхнулась на скамейку. Отлично, мало того, что мы опоздаем, так еще и приведем ее в перевозбужденном состоянии и в совершенно нетоварном виде. Получим от всех.
Бенедикт, похоже, еще более ясно, чем я, представил последствия. Они отобразились на его лице и неуверенном:
– Хеллс, может, ты… – он кивнул в сторону домика.
– Ты видел табличку с возрастным ограничением?
– Пожалуйста, – взмолился он.
Делать нечего, придется идти на крайние меры. Я расстегнула пряжки на туфлях, посмотрела на свои бедные и ни в чем неповинные чулки, представила, как им приходит конец. Ну, уж нет! Надо бы их спасать, спасибо юбке-клеш, мой стриптиз не выглядел уж слишком постыдным. А кто виноват, что он вообще происходит? Неужели нельзя было придумать способ, как достать племянницу из лабиринта, не затрагивая мои честь и достоинство. Я исподлобья посмотрела на Бенедикта и повязала ему на шею чулки. Получай, дорогой!