My Ultimate Spring Playlist or Sure Feels Right
Шрифт:
Франц смутился и не сразу поднял на меня взгляд. Что же он такого собирается выдать, раз все мужество ушло в пол, или что он там высматривает на ковриках своего «мерса» представительского класса?
– Я очень много думал с той нашей встречи в феврале. Не знаю почему, может, просто именно тогда, когда увидел вас вместе, осознал, что это реально. А это потянуло за собой кучу других вопросов. Знаешь, как это, когда одна мысль цепляется за другую, а в конце получается, что ты ничем в своей жизни недоволен. – Он замолчал, будто взболтнул лишнего, то, чего не хотел говорить, а теперь не знает, как бы вернуть сказанное и продолжить разговор, возвращаясь к основной теме. Франц закусил губу,
– Эй, - я наклонилась к нему и обняла. – Выкладывай все свои претензии в мой адрес. У тебя есть уникальная возможность высказаться, разрешаю даже укусить или пристукнуть для лучшего изъяснения чувств. Только не сильно.
Он немного оттаял, расслабился, я поцеловала его в щеку и взлохматила волосы. Ну вот, теперь передо мною мой Франц.
– Знаешь, я ведь всегда хотел путешествовать. Сначала думал поездить по миру после выпуска из гимназии, потом после университета, да так увяз в делах семейных, что вконец забыл о своих желаниях. Я ведь и искусство учил исключительно потому, что считаю его ключом к пониманию других культур. А потом я встретил тебя и понял, что живу, будто в синтетической оболочке. Как в фантастических утопиях, где все правильно и рассчитано, но чего-то не хватает. Мне не хватало твоего сумасшествия. Не сомневаюсь, что и его ты привлекла тем же – жизнью, она бьет из тебя ключом и безумно заразительна. Мне казалось, что даже короткой вспышки достаточно, но после Грюневальда… В общем, я ушел в самокопание и поиск ошибок так глубоко, что дед решил меня отправить в продолжительный отпуск.
Мы остановились у входа на Восточный вокзал. Двадцать минут до отправления, мои любимые BBC-шные дятлы, наверное, уже у входа и во все глаза выглядывают пропажу. Но не могу же я бросить Франца на полуслове? Я ему и так многое задолжала, душевный покой как минимум.
– Ты отправляешься путешествовать? Это же чудесно!
– Да, с благим оправданием, что поищу по миру таланты. Хеллс, я знаю, что уже поздно, и я не могу тебя просить, но все же, поедешь со мной? Весь мир перед нами, все, что он может предложить нам. Хочешь, возьмем только рюкзак с одеждой и уйдем в подполье, будем путешествовать автостопом. Хочешь, полетим на моей «Сессне» и будем останавливаться в самых дорогих исторических отелях мира? – Лихорадка волнения опять разгоралась, а я чувствовала, что лекарство от нее самое жестокое, что я могу предложить.
– Извини, Франц.
– Что он может тебе предложить, чего не могу я? Разве он предложил бы тебе такое сумасшествие? Чем он тебя держит?
Нет, хотя при других обстоятельствах я бы, не раздумывая, согласилась, а сейчас отказ разбивает мне сердце точно так же, как и ему.
– Тем, что я люблю его. – Я обняла парня не в силах смотреть в глаза, только разрыдаться мне сейчас не хватало. Он сжал меня в своих руках так сильно, будто от этого зависело, останусь я или нет. – Франц, мне пора. – Он опомнился и отпустил меня. – Поверь, ты еще найдешь себе где-то в Испании или Аргентине не менее сумасшедшую и истеричную художницу, которая превратит твою жизнь в Бедлам, а потом еще будешь вспоминать меня с упреком, что я пробудила в тебе аномальные привязанности.
Со ступенек мне помахали ребята, намекая, что пора бы мне поторапливаться, если не хочу догонять поезд. Франц взял меня за руку и притянул к себе. Я удивленно посмотрела на него, пытаясь прочесть в его глазах, что стоит за отчаянием. Он положил руку мне на талию, обнял и поцеловал. Первым желанием было вырваться из его хватки и отвесить пощечину,
– Прощай, Франц.
Он ничего не ответил, а я пошла к обалдевшей публике. Все онемели, только на лицах невысказанный вопрос. Не сегодня, ребята, не сегодня. Ваш вопрос так и останется без ответа.
– Вот заложу я тебя твоему ненаглядному, задница будет красная. Ушла в загул, - не преминул отчитать меня Кларксон, я даже недовольной рожи не скорчила, молча кивнула и пошла к перрону. До самого Штутгарта меня беспокоили только собственные мысли.
_____________________________________
* (нем.)остаться друзьями
Комментарий к Freunde bleiben
http://vk.com/doyoubelieveinfaeries
Хештэг к главе #MUSpP_Freunde
========== My Heart Goes Boom ==========
Inspired by: Miss Li - My Heart Goes Boom
Эх, жила бы я во времена королей, однозначно прославилась бы интриганством и славной кончиной на виселице или от топора палача. Зависело бы от столетия и страны, а, может, меня бы лишили жизни под средством аутодафе, как ярую еретичку и ведьму? Если что, я предпочла бы удушение, так и запишите, чтобы потом недоразумений не возникло.
Конечно, строгий суд Бенедикта Камбербэтча не дойдет до смертоубийства, во что я свято верю, ибо иду с чистосердечным покаянием, а для перестраховки настаиваю, чтобы он обязательно оставил Мэгги, которая вместе с мамой навещала бедного и брошенного на произвол судьбы. Со стороны Трейси лишь слабые возражения, завтра они ужинают у родителей, но конфликт интересов быстро решается, когда я обещаю доставить ее дочь в целостности и сохранности. Да, на сей раз мне предстоит ступить на их территорию, надеюсь, Тимоти и Ванда останутся так же добродушно расположены ко мне, как и в тот сумбурный зимний день.
Ребята подкинули до дома, что было очень кстати в моем коварном плане перестраховки на все случаи жизни. Условия создались донельзя благоприятные, я с чистым сердцем и спокойной совестью шла выкладывать историю о непристойном поведении. Джереми-то меня не заложит, как ни грозился; но по собственному опыту скажу, что всякие темные и нежелательные истории всегда всплывают. Да и как я могла пойти против собственного убеждения в необходимости быть предельно откровенной во всем, что касается отношений. Это не всегда на руку, а иногда еще и по заднице получить можно, зато без затаенных обид и прочей мути.
Первой, сбивая своего дядю с ног, как и следовало ожидать, ко мне подлетела Мэгги. Я же решила проявить благоразумие и не поднимать ее, а присела до ее уровня и оказалась в удивительно крепких и слегка перекрывающих кислород объятиях, она уцепилась мне за шею, оглушая криком:
– Рейнбоу Дэш!
Но и такое выражение симпатии показалось ей недостаточно сильным, девочка не ослабляла хватку даже, когда я прохрипела: «Мэгги Кэссиди, я тоже рада тебя видеть, но сейчас задохнусь». Она навалилась меня с еще большим энтузиазмом и повалила на пол. И чем в этот момент занимался хозяин дома? Явно не спасательной операцией, потому что, когда он в последний раз был в поле моего зрения, нас разделяла пара шагов, которые он мог преодолеть еще как только его племянница начала воплощать казнь под средством асфиксии. Я огляделась в поисках пропажи, Бенедикт стоял все так же в двух шагах и улыбался, а на мою отчаянную мольбу о помощи лишь сказал: