Мы в город Изумрудный...
Шрифт:
Фрегоза постояла, помялась, тронула зачем-то спинку стула, потом неожиданно для себя подошла к секретеру. Ключ в руке стал горячим, камень сверкнул так, что по глазам ударило. Словно со стороны глядя на себя, она вставила ключ в замочную скважину верхнего ящика. Повернула с усилием, внутри что-то щёлкнуло. Потянула ящик на себя — он был пуст. Вот какая незадача! Он и тогда был пуст, проверяла ведь сама много раз. Открывала (без всякого ключа), пыль вытирала… Пустым он был, пустым и остался.
А это что такое? В стене над секретером мягко
Она протянула руку, невесомо коснулась… Там лежала книга. Та самая книга! Книга, которую никто не видел, но про которую все знали, что она есть… Была. Вот где она лежала все эти годы. Нехорошая книга, злая. Выбросить её, а ещё лучше разорвать и сжечь. И не открывать ни в коем случае, не читать и даже не заглядывать.
Фрегоза подошла к окну, чтобы лучше было видно, осторожно сдула пыль с обложки. Старая потёртая кожа, ни рисунка, ни надписи.
«Открыть? Или не открывать? Да теперь-то чего бояться? Кого? Воспоминаний только своих о злобной хозяйке, от которой и следа не осталось, кроме этой книги? Решено, открою. Одним глазком взгляну, а потом со спокойной совестью в печи сожгу».
Обложка откинулась легко, с готовностью, словно ждала. На жёлтом пергаменте первой страницы медленно проявились причудливые буквы. Фрегоза читать умела, но читала неуверенно.
«Здравствуй, милая. Как я рада, что ты сумела меня отыскать. Поможешь мне?»
Фрегоза невольно кивнула. Затем, спохватившись, захлопнула книгу. Сердце запоздало трепыхнулось, губы пересохли. Вокруг всё было спокойно и мирно. За окнами чирикали птицы, садовник посыпал дорожки песком. На первом этаже смеялись служанки. И чего испугалась — понятно же, что книга не простая.
И точно — не простая.
«Не бойся, — успокоила книга. — Я тебе зла не желаю. Доверься мне, милая».
— Что ты хочешь? — вслух спросила Фрегоза. — Как я могу тебе помочь?
«Прочитай меня».
Племянница весело скакала вниз по ступенькам.
— Ты куда?
— Я всё сделала, тётя. Можно я в саду погуляю?
— Не спеши, дорогая, не спеши. Я ещё не приняла у тебя работу.
Ну, так и есть. Мерзавка для вида повозила тряпкой, не удосужившись даже убрать лишнюю мастику.
— Переделать! Весь зал! И коридор! От того угла до этого!
— Но тётя!
— И лестницу! Всю! До самой последней ступеньки! Вечером проверю. И не вздумай сбежать…
Фрегоза нависла над бедной девчонкой, проморозила насквозь фиолетовым взглядом:
— Сопли подбери и живо принимайся за дело!
Обомлевшая племянница трясущимися руками мяла подол платья и с ужасом смотрела в спину удаляющейся… Нет, это не тётя, никогда она такой не бывала. Что с ней случилось? А глаза какие жуткие! Ой, мамочка, как же
Садовник, конечно же, всё сделал неправильно.
— Эти кусты вырубить! Сегодня же!
— Но, голубушка…
— Молчи, старый хрыч, не смей мне перечить! Волю почувствовал, хозяйки давно не было? Теперь будет! Клумбы убрать, под окнами шиповник высадить, как при прежней… как прежде было. Пруд осушить.
— К-как осушить?! А карпы?
— Карпов на кухню!
И взглядом — насквозь, чтобы пикнуть поперёк не смел. Чтобы работала с утра до вечера без передыха, да ещё и благодарил за то, что ночью трудиться не заставляют. Ишь, поскакал старый, резвее молодого припустил, только пятки засверкали. Вот так с ними и нужно со всеми.
Стекольщиков не застала, ну и ладно. На фонарщиках отыгралась.
— Чтобы до вечера по всему саду фонари стояли! И свечи во дворец завезите новые! Побольше свечей. У нас теперь по ночам везде должно быть светло.
— Но…
— Никаких «но»! — даже ногой топнула. — Почему стоите? Я вам что приказала!
Глаза прищурила — фонарщиков словно ветром сдуло. Хорошо, когда тебя понимают. А когда боятся — ещё лучше.
Служанок выстроила, глянула недовольно, поморщилась. Хихикают, глупые, перемигиваются, веселятся, думают, отпустят их сегодня пораньше.
— Так, замолчали все! Улыбаться потом будете, кавалерам своим, если они у вас когда-нибудь появятся! Что побледнели? Испугались? Это вы ещё не знаете, как пугаться. Ведьму забыли уже, меня не забудете. И нечего реветь! Воды мне ещё здесь не хватало! Молчать, когда я говорю! С сегодняшнего дня влажная уборка во дворце отменяется. Увижу у кого ведро с водой — выпорю! Полы протираем тряпками, пыль убираем щётками! Свечи на ночь не гасить! Всем понятно?
Разумеется, не всем. Глянула на оробевших дурёх так, что ни одна на ногах не устояла. Так и повалились друг на дружку, ножки у них ослабели от ужаса. Вот теперь всем.
На Лависсу даже кричать не пришлось. Только увидела старуха знакомый отблеск в глазах, только губы поджатые разглядела, сразу прониклась. Всё вспомнила, согнулась чуть не до земли и помелась по кладовкам шустрить, бельё чистое подбирать, шторы новые, балдахин на кровать… Она всю жизнь при прежней владелице прожила, забыть ничего не успела.
Разом Фиолетовый дворец переменился. Нет, не переменился, к порядку прежнему, устоявшемуся, единственно правильному вернулся. Хватит, набаловались без присмотра. До чего дворец довели, сказать стыдно. Хаханьки, болтовня, шум, гам, воды везде полно, цветов в кадках понаставили, свечи убрали… Распоясались, негодяи, расслабились. Забыли, каково при строгой власти жить. Мигом вспомните.
Фрегоза стояла на балконе, смотрела вдаль. Заветный ключик висел на груди, не на верёвочке — на цепочке серебряной. Негоже в таких вещах мелочиться, да и зачем, коли всё равно никто с тебя спросить не посмеет.