Мы в город Изумрудный...
Шрифт:
Катерюня тем временем продолжала меня удивлять.
Железного Дровосека здесь обозвали Стальным Лесорубом. Отзывчивой Элли пришлось не только смазать его заржавевшие суставы, но и прикрутить отвалившуюся руку, в которой он слишком долго держал топор. И потом всю дорогу эта рука у него то и дело падала и терялась. Желание Дровосека… прошу прощения, Лесоруба, однако, примирило меня с его непривычным именем. Оно было очень простое, это желание, и очень понятное. Он всего лишь хотел вновь стать обычным человеком из мяса и костей.
Людоеда в этой версии проигнорировали. У Баума, помнится, тоже никакого Людоеда не было. С одной стороны, может быть, и лучше, а с другой немного жаль. Уж очень мрачно и красиво смотрелся его замок на фоне ночного леса.
Когда я рассказал про Людоеда Катерюне, она заявила, что людоедов не бывает, а потом взяла с меня честное слово, что когда я в следующий раз соберусь к ним в гости, то обязательно захвачу ей в подарок книгу с картинками про Людоеда.
— А почему он не съел Элли?
— Он не успел. Его Желез… Стальной Лесоруб своим топором разрубил.
Глаза у Катерюни разгорелись. И она взяла с меня ещё одно честное слово, что я постараюсь попасть к ним в гости как можно скорее. И обязательно не забуду книгу. Почему маленькие девочки так любят всякие ужасные истории про разрубания топором?
— Потому что интересно, — сказала Катерюня. — А он его как разрубил?
— Пополам, — припомнил я.
— Это хорошо.
— Да?
— Да. Если пополам, он больше не оживёт.
И я вынужден был признать, что и в этом она совершенно права.
Трусливый Лев полностью оправдал своё имя. Встретив на дороге Тотошку, он не стал на него набрасываться, а в страхе прижался к земле и закрыл глаза лапами. И правильно — если он трусливый, то должен бояться всего, даже маленького пса. Очень трогательно было слушать о том, как Тотошка уговаривает Льва не бояться и обещает научить его лаять на белок, а Лев дрожащим голосом интересуется, не покусают ли его потом эти страшные зубастые белки.
Так они и шли. Страшила ругался, Лесоруб терял запчасти, Лев пугливо крался за их спинами, то и дело поджимая хвост. Весёлая, в общем, получилась компания.
Дорогу до Изумрудного города Катерюня проскочила быстро.
— А потом Гудвин их всех обманул и сказал, что они должны победить волшебницу Стеллу, — сказала она и зевнула, прикрыв рот ладошкой.
— Бастинду, — машинально поправил я.
— У
— А Стеллу, значит, можно? Она же добрая. Зачем её побеждать?
— Ну Гудвин же их обманул! — Катерюня уже начала терять терпение.
— Ты мне ещё скажи, что Элли облила Стеллу водой, и она растаяла. Что-то мне подсказывает, что ты меня обманываешь.
Вместо ответа Катерюня торжествующе сунула мне под нос страницу с очередной иллюстрацией. На картинке розово-зефирная Стелла таяла в луже воды, трагично заламывая руки. Крыть мне было нечем.
— Да, — сказал я. — Вижу я, что ваша сказка куда-то не туда завернула. Даже интересно, чем тут у вас всё закончилось.
— Хорошо закончилось, — сказала Катерюня, с облегчением захлопывая книжку. — Гудвина прогнали, и он улетел.
— Но обещал вернуться, — не удержался я.
Она вытаращила глаза и хотела что-то сказать, но тут в комнату вошёл её отец:
— Беседуете? — спросил он. — Разговариваете? А нам уже пора. Катерюня, сделай дяде ручкой и живо в постель.
— Людоед, — многозначительно сказала Катерюня, глядя мне в глаза. — Не забудьте, вы слово дали.
— Я помню, — сказал я.
Когда девчонка вышла из комнаты, мой двойник с усмешкой спросил:
— Не замучила она тебя?
— Нет, — честно признался я. — Было очень интересно. Забавные у вас здесь сказки.
— Это не у нас, — поправил он. — В нашем мире Баум, если я не ошибаюсь, умер в детстве от порока сердца. А эту книжку я принёс то ли из двадцатой, то ли из восьмой параллели. Сам потом покаялся. Катерюня меня каждый вечер заставляла её на ночь читать, — он поставил книгу на полку. — Она очень отличается от вашей?
— Не очень, — сказал я. — Но Гудвин у нас тоже улетел.
— Ну и тебе пора, — заторопился мой двойник. — Всего хорошего. Может, ещё увидимся.
Вторая параллель
Буквально минуты мне хватило, чтобы осознать не очень приятную истину: я попал куда-то не туда.
Во-первых, на моём столе вместо компьютера стояло нечто не поддающееся описанию: мерцающее, прозрачное и разноцветное.
Во-вторых, за окном виднелись не привычные унылые пятиэтажки, а сверкающие стеклом и сталью высотные здания.
В третьих, в комнату почти сразу влетела девчонка лет четырнадцати, одетая настолько вызывающе и с такой дикой причёской, словно она только что снималась в каком-нибудь дешёвом фильме ужасов.
— Приветикс, — сказала она, ничуть не удивившись. — Вы к папсику?
— Здравствуй, — я с трудом отвёл взгляд от её волос и опустился в кресло. — А как тебя зовут?
— Меня не зовут, я сама прихожу, — хихикнула она. — Но вообще-то для друзей я Львика.
Подойдя к уже принявшему обычный вид зеркалу, она постучала по нему кулачком: