Мы вместе были в бою
Шрифт:
— Товарищ Асланов, с вами говорит инженер Стахурский. Я вчера вечером прилетел из Киева, и мне необходимо видеть вас.
— Из Киева? Повторите вашу фамилию.
— Стахурский.
— По какому делу вы хотите видеть меня?
Стахурский глубоко вздохнул — так трудно было сказать вслух то, что требовалось, и промолвил:
— По делу картографа геологической экспедиции Марии Шевчук, арестованной третьего дня.
Голос в трубке тотчас же прервал его:
— Кто вам сказал это? Мария Шевчук совсем не арестована. Она находится здесь, в горкоме… —
Сердце Стахурского как будто упало куда-то и тут же, расширившись, казалось, заполнило всю грудь. Горячий пот оросил его лоб.
Голос в трубке молчал.
— Но… — начал Стахурский.
— Но, — перебил его голос, — кем вы приходитесь Марии Шевчук? Родственник, знакомый?
Стахурский перевел дыхание и сказал:
— Я был комиссаром партизанского отряда, в котором она служила, потом командиром батальона. Мое армейское звание — майор.
— Пройдите прямо ко мне во второй этаж.
Стахурский повесил трубку. Все кричало в нем: не арестована, ложь! Шум стоял у него в голове. И как он мог поверить?! Она выполняет ответственное задание! Мария не могла совершить никакого преступления!
Стахурский поднялся по лестнице на второй этаж, потом долго шел по длинному, широкому коридору. Сотни раз он бывал в бою, десятки раз ходил на опасные операции, три раза его ловили эсэсовцы, был в гестапо, у Клейнмихеля… И он поверил клевете на человека, с которым вместе был в бою…
Помощник секретаря в приемной был предупрежден о приходе Стахурского и молча указал ему на дверь.
Прямо против входа за письменным столом сидел человек в военном кителе без погонов. При входе Стахурского он поднялся.
— Майор Стахурский? — спросил он.
— Инженер Стахурский.
— Садитесь.
Стахурский сел.
Секретарь тоже опустился в кресло.
Он с нескрываемым любопытством смотрел на посетителя.
Стахурский видел перед собой молодое мужественное лицо, легкую проседь на висках, орденские ленточки Красного Знамени, Красной Звезды и медаль за Ленинград.
— Мы воевали на разных фронтах, — сказал секретарь, взглянув на грудь Стахурского.
— Да, товарищ Асланов.
— У вас точно такие же награды, как у Марии Шевчук.
— Да, случилось так, что у нас с ней одинаковые награды.
Горячая волна прошла по телу Стахурского. Он пришел сюда говорить о Марии, но то, что ее имя было произнесено так сразу, взволновало его.
— Вы были ее комиссаром? — Не ожидая ответа, секретарь спросил: — А кто вам сообщил, что Мария Шевчук арестована?
— Хозяин дома, где она живет.
— Вот как! — Секретарь высоко поднял брови и сказал: — Это очень существенное обстоятельство! — Рука его потянулась к телефонной трубке, но на полдороге остановилась. — Вы прилетели очень быстро. Очевидно, не рейсовым, а специальным самолетом? С какой целью?
— Мария Шевчук — моя невеста…
— Так… — помолчав, задумчиво произнес Асланов, — это меняет дело. Теперь
Стахурский почувствовал себя обескураженным.
— Я не знаю, что вы хотите спросить у меня, но я готов ответить на любой вопрос. В чем дело? Из ваших слов следует, что с Марией Шевчук не все обстоит благополучно.
Асланов перелистывал страницы в папке, лежавшей перед ним на столе. Возможно, он обдумывал, в какой форме преподнести собеседнику горькую истину. Тихо тикали часы на руке у секретаря и Стахурского.
Первым нарушил молчание Асланов:
— Можно взглянуть на ваши документы?
Стахурский вынул из кармана документы и положил их на стол. С Марией, несомненно, что-то произошло. Но что могло случиться с Марией?
Просмотрев документы, секретарь сказал:
— Расскажите все, что вы знаете о Марии Шевчук с первой минуты вашего знакомства, а также и то, что она вам говорила о себе, о своей жизни до встречи с вами.
Стахурский, волнуясь, начал рассказывать. О прошлом Марии он знал совсем мало. Отец — техник-инструментальщик Харьковского завода, умер еще до войны; мать — учительница, погибла на шахте. После окончания десятилетки Мария работала чертежницей на заводе и одновременно училась на географическом факультете. Потом война. По мобилизации комсомола Мария работала на строительстве оборонительных рубежей, не успела эвакуироваться, была схвачена фашистами и отправлена в Германию. Бежала по дороге и попала в партизанский отряд. Это было все, что знал Стахурский о прошлом Марии.
— Дальше?
Секретарь глядел в папку, очевидно сверяя рассказ Стахурского с автобиографией Марии.
Стахурский подробно рассказал о встрече с Марией, о работе с ней в то время, когда он стал командиром диверсионной группы. Ему не раз приходилось выполнять важные операции вместе с нею. В Подволочиске они попали в гестапо. Но им удалось бежать раньше, чем их повели на допрос. Она была умелой разведчицей, подрывником и пулеметчицей: партизанам в зависимости от обстоятельств приходилось овладевать многими военными профессиями. За поджог базы горючего немецкой танковой армии Мария была награждена орденом Отечественной войны первой степени. Ее напарник тогда не вернулся, думали, что он погиб, но впоследствии…
— Ян Пахол из Мукачева? — спросил секретарь.
— Да… Она рассказывала вам о Яне Пахоле?
Секретарь кивнул головой.
— Прошу вас, продолжайте.
— Дальше — рейд по предгорьям Карпат и Закарпатью. Бои во вражеских тылах. Выход в Словакию и встреча с Советской Армией. Вскоре после этого — ликвидация партизанского отряда, который влился в армию. Стахурский, с воинским званием инженер-майора, стал командиром саперного подразделения. Мария Шевчук получила назначение в роту связи. Так прошли они Венгрию, потом Австрию. В Вене Марию откомандировали в штаб дивизии. Сразу же после окончания войны ее демобилизовали с женским составом. У нее было звание старшего сержанта.