Мы - военные инженеры
Шрифт:
Хозяева форта встретили нас радушно, с традиционным морским гостеприимством. Нам немедленно помогли разгрузить оборудование и разместиться в специально выделенной комнате. Впрочем, сразу же пришлось привыкать к новой терминологии. Комната теперь именовалась кубриком, столовая - кают-компанией, повар - коком. В кают-компании сразу же появился стол для нашей бригады. На нем - новенькие столовые приборы, графин с клюквенным напитком. Словом, все было сделано для того, чтобы мы сразу почувствовали себя полноправными членами небольшой, но дружной семьи.
В состав группы, которой Главное артиллерийское управление
Профессор Грановский преподавал в Московском государственном университете и параллельно с этим заведовал отделом во Всесоюзном электротехническом институте. Это был ученый-энтузиаст. В период работ по теплообнаружению Вениамина Львовича постигло страшное несчастье. Во время отпуска он вместе с женой принимал участие в альпинистском походе. Произошла катастрофа. Жена погибла, а сам он около года провел на больничной койке. Но даже в эти трудные месяцы, безмерно страдая физически и морально, профессор не переставал думать о делах. Он изучал труды по теории распространения и поглощения тепловых волн в атмосфере, рассматривал и сравнивал различные типы термоэлементов. Выписывая Грановского из больницы, врачи рекомендовали ему длительный отдых и амбулаторное лечение. Однако буквально через день он уже появился в лаборатории.
На протяжении многих лет верным соратником и другом Грановского был профессор Вульфсон. Вместе работали, вместе отдыхали. Во время альпинистского похода они тоже были рядом, и лишь счастливая случайность спасла Константина Семеновича от беды.
Третьим в нашей группе был техник Владимир Тимофеевич Родионов. Очень скромный, молчаливый человек и прекрасный работник. Руки у него были поистине золотые. Самую сложную работу он выполнял быстро, с ювелирной точностью. Иногда Родионов активно вмешивался в наши дела.
– Т-так не пол-лучится, - изрекал он и вежливо оттеснял в сторону Грановского.
– Д-давайте я сам сделаю...
Итак, с помощью краснофлотцев мы быстро установили нашу аппаратуру и приступили к испытаниям. Сразу же стало ясно, что форт "К" выбран командованием флота не случайно. Это было исключительно удачное место для эксперимента. Мимо нас днем и ночью шли торговые суда. Одни следовали в Ленинградский порт, другие - обратно. Правда, в дневное время мы только проверяли и настраивали аппаратуру, так как теплообнаружители, как я уже упоминал, не могли следить за целями, когда на небосводе сияло солнце.
В нашем распоряжении было два теплообнаружителя. Один из них основной, с полутораметровым параболоидом. Второй - с диаметром зеркала 40 сантиметров. В соответствии с программой мы должны были работать одновременно и тем и другим, чтобы не просто установить, на какой дальности каждый из них обнаруживает корабль, но и выявить зависимость между практической дальностью обнаружения и размерами отражателя. Дело в том, что теоретические расчеты далеко не всегда совпадали с результатами опыта. Почему? Вот на этот-то вопрос мы и хотели получить ответ.
В
Больше всех переживал Вениамин Львович. Судя по всему, приближался момент, когда предстояло окончательно перечеркнуть его пятилетний труд. А для ученого-исследователя это тяжкий момент.
– Невероятно! Совершенно невероятно!
– восклицал он, сжимая голову руками.
– Сколько израсходовано государственных средств! И все, кажется, напрасно. Надо было предвидеть такой финал и не обольщаться иллюзиями.
Мне вспомнилось, как возражал против дальнейших испытаний установки по морским целям профессор Грановский на совещании в ВЭИ. Казалось бы, оп, как автор разработки, должен был занимать диаметрально противоположную позицию. А Вениамин Львович решительно требовал прекращения опытов, полного и окончательного закрытия заказа.
Миновал июнь 1934 года. Он не принес ничего нового. Все то же необъяснимое расхождение между теоретическими выкладками и реальными итогами. В нашем распоряжении оставался еще месяц. Разумеется, можно было просить о продлении испытаний, но для этого нужны были веские основания. А их, объективно говоря, как раз и не находилось. Трудно предугадать, чем завершилась бы эта полоса неудач, если бы на форт "К" неожиданно не прибыл сам командующий флотом.
– Ну как? Не обижают старые морские волки моих москвичей? поинтересовался Лев Михайлович, дружески пожимая нам руки.
– С питанием, размещением все в порядке? Нужна ли какая-нибудь помощь с моей стороны? Если что - не стесняйтесь.
Догадывались мы, что наведался Галлер не случайно. Видимо, каким-то образом дошли до него слухи о наших неудачах. И точно, вскоре командующий незаметно и очень тактично перевел разговор на теплообнаружители. Он осмотрел установки, потребовал таблицы и расчеты, внимательно изучил страницы, сплошь исписанные торопливой рукой профессора Грановского.
– Знаете что, Вениамин Львович, - неожиданно произнес Галлер, - мне кажется, что тут вкралась некоторая неточность. На какую температуру дымовых труб вы проектировали прибор?
– Порядка ста - ста пятидесяти градусов.
– Тогда вы, по всей вероятности, преждевременно волнуетесь. Думаю, что у торговых судов она значительно ниже. Побывайте в торговом порту, поговорите со специалистами.
Последовав совету командующего, профессор Грановский тотчас же отправился в Ленинград. В тот же день состоялась краткая беседа с портовым начальством, с инженерами. Точка зрения Галлера полностью подтвердилась. Оказалось, что на торговых судах выхлопные трубы двигателей проходят внутри декоративных кожухов. То же самое можно было сказать и о дымовых трубах. Поэтому внешняя поверхность нагревалась значительно слабее. Вывод напрашивался сам - большей дальности обнаружения мы и не могли получить.