Мы все умрём. Но это не точно
Шрифт:
Тео довольно улыбнулся — кажется, их шансы на выживание повысились ещё на пару процентов. Это помещение ему было хорошо знакомо. Что-то вроде проходного холла. Сюда вели все коридоры, но главное — здесь располагались окна во двор. Широкие, удобные окна на первом этаже. Через них можно было вылезти и затеряться на тренировочном полигоне. Теодор подпихнул Гермиону к ближайшему проёму и легко открыл металлический замочек на раме.
Они как-то слишком быстро и беспрепятственно выбрались на улицу, но размышлять, почему это так, ему не хотелось.
Двор поместья Нотт тоже знал как свои пять пальцев. Два года назад он не час и не два провёл
Он понимал, что пожар, скорее всего, уже потушен, а значит, времени у них всё меньше и меньше, и, если они не поторопятся, то им точно конец. Поэтому, плюнув на осторожность, Тео перешёл на бег. Сейчас он, наверное, смог бы обогнать ездового пони, с которым соревновался в детстве, но Грейнджер была его маленьким прицепом, и ватное тельце буквально приходилось тащить за собой.
Но Теодор никогда в жизни её не отпустил бы.
Каким-то диким галопом они всё же доскакали до забора и почти с первой попытки перемахнули через высокую ограду. И только за периметром у них получилось немного перевести дух. Внимательно всмотревшись в тени между деревьями, Нотт убедился, что вокруг никого нет, и только после этого стал искать место, подходящее для укрытия. Останься у него палочка, дарованная Антонином, отсюда можно было бы уже аппарировать — барьер доходил только до забора. Скрылись бы в Лондоне, выкинули палочку, и плевать на маячок. Но сожалеть о сделанном казалось бесполезным, поэтому он срочно искал другие варианты. Главное найти хоть что-то. И быстро.
Лес был спокоен и тих — ни комариного писка, ни голосов птиц. Весенняя грязь чавкала под ногами, а гнетущая тишина усиливала каждый звук. И лишь яркий свет полной луны освещал им путь. Пройдя пару ярдов и немного потоптавшись по всем направлениям, чтобы сымитировать побег в чащу, Тео подтолкнул Грейнджер к раскидистому кусту с тонкими, густыми ветками.
Он заставил её залезть первой, а сам снова огляделся и только после этого скользнул следом. Казалось, всё складывалось даже слишком удачно. Тени голых деревьев делали их практически незаметными на фоне чёрной грязи и веток куста. Дезиллюминационное, на удивление, тоже ещё держалось. И, возможно, они действительно могли выжить, но Теодор быстро притупил в себе эту надежду.
— Мы выбрались! — прошептала Гермиона одними губами.
— Не радуйся раньше времени, нам ещё надо убраться отсюда. Слушай внимательно. Нас будут искать в лесу. Земля сырая, но собаки всё равно возьмут след. Убегать бесполезно. Просто дождёмся первую поисковую группу. Ты будешь отвлекать, я нападу сзади. Главное — отобрать у кого-нибудь палочку. Если получится вооружиться, никого не жалей, бей сразу Авадой. Сможешь?
— Смогу, — уверенно ответила та.
Они оба вновь замолчали, пытаясь успокоить дыхание. Воздух был холоден, полон запахов сырой хвои, земли и болота. От влажной свежести щипало в носу и хотелось кашлять, но на контрасте с задымлённым помещением Теодору казалось, что он вдыхает кристально чистое волшебство Мерлина. Он дышал глубоко, растягивая каждую секунду, и удивлённо смотрел на небо, будто бы видел его в первый раз. Когда оно успело стать таким красивым? Яркие жизнерадостные звёзды, полная луна, освещающая землю как свет огромного фонаря.
Нотт перевёл взгляд на Грейнджер. Дезиллюминационное спало, и теперь
— А я-то думал, что Золотая девочка в компании с щенком. А оно вон как, — чёрный кожаный сапог постучал по земле. — Щенок-то знает?
И жуткий каркающий смех.
***
С ними особенно не церемонились. Их вытащили, связали и приволокли в кабинет Антонина. Поставили на колени. Руки у обоих были стянуты веревками за спиной, а на Грейнджер, судя по всему, ещё и наложили Силенцио. Нотт взглянул на неё, пытаясь понять, обошлось ли одним заклинанием или на ней есть что-то дополнительное, но его тут же одёрнули.
— Здравствуй, Вишенка, — Долохов оскалился обожжённой половиной лица. Его немигающий мёртвый глаз белел, словно сливки в креманке. Тео так и хотелось потрогать пальцем и проверить этот студень на ощупь. Наверняка как варёная рыба.
— Приветствую, учитель, — Теодор почтительно склонил голову, тряхнув мокрыми кудрями. — Хороший загар.
Долохов даже поперхнулся. А Нотт самодовольно подумал, что, в отличие от Малфоя, знает толк в коммуникации с людьми.
— Смотрю, жизнь мозгов тебе так и не прибавила, — голос учителя звучал так, будто бы он был его добрым любящим дядюшкой: ласково, тепло и с терпением ко всем проказам.
— Зато у меня уши на месте, — Тео растянул губы в лучшую из своих улыбок.
Долохов задержал на нём взгляд на долгий миг, словно оценивая тушку цыплёнка на рынке, а потом лениво махнул рукой. От стены тут же отделился стоявший там ученик. Длинный, несуразный волшебник с какой-то жидкой русой бородёнкой. Он в три шага преодолел расстояние и, не останавливаясь, резко, мощно ударил Теодора снизу вверх посохом в челюсть. Сначала раздался странный хруст, а потом догнала тупая, глухая боль. Влажно треснула кожица на разбитой губе, и рот тут же наполнился кровью. Нотт сплюнул её на пол и проследил взглядом, как ударивший его ублюдок встаёт на место. Он мстительно подумал, что запомнит его. Беллатриса, Алекто, Амикус — они все мертвы.
— Молодой, юный, хочешь перед девушкой покрасоваться. Понимаю. Лучше сэкономь нам всем время и скажи сразу: где мой амулет?
Тео сплюнул кровь ещё раз, целясь прямо в дорогой персидский ковёр кремового цвета, и кончиком языка потрогал нижние зубы. Кажется, один сбоку теперь шатался. Возможно, это оказалось не самой умной идеей — намекать на дефекты внешности человеку, от которого зависела жизнь, но так хотя бы было весело. Что Долохов сохранит им жизнь, если они начнут рыдать и молить о спасении, Нотт весьма сомневался.