Мясной Бор
Шрифт:
— Надо строить транспортную дорогу от Финева Луга до Новой Керести. Будем тянуть ее через Кересть Глухую. От Кречно до Мясного Бора худо-бедно, а какой-то путь имеем. Только вот внутри оперативного района, собственно мешка, в котором мы сидим, любая переброска войск, диктуемая обстановкой, — проблема. Наличие транспортных связей развяжет нам хоть в какой-то степени руки.
— Что ж, я рад тому, что комиссар армии настроен так оптимистично, — улыбнулся Хозин. — Ему, видимо, и поручим руководить стройкой.
— Кому же еще, — поддержал командующего фронтом Власов. — У Ивана Васильевича опыт… Одну «железку» на пустом месте уже соорудил…
Нахмуренное
— А что? — сказал он. — Дороги строить лучше, нежели воевать.
Тут бы и перейти к текущим вопросам, но последняя реплика дивизионного комиссара задела члена Военного совета фронта Запорожца за живое.
— Когда войну закончим, тогда и решим, кому что делать, — раздраженно произнес он. — Все мы Ивана Васильевича уважаем, но я бы предостерег его от выражений типа «мешок». Не в мешке вы находитесь, дорогие товарищи, а на освобожденной от немецко-фашистских оккупантов советской территории, обороняете ее от гитлеровцев. Так и надо рассматривать вашу задачу в военном и особенно в политическом аспекте. А такие слова деморализуют бойцов, вносят элемент паникерских настроений, что, как вы сами хорошо, товарищи, понимаете, нам вовсе ни к чему. Поэтому я попрошу быть осмотрительнее и подобных терминов гражданских не упоминать.
Наступило неловкое молчание. Кто-то должен был прервать его первым, и все с надеждой посмотрели на Хозина.
Командующий откашлялся.
— Подведем итоги, — сказал он. — Дороги — дело нужное, особенно в вашей зон е… — Он выразительно глянул на Запорожца, и тот согласно кивнул. — Мы тоже не сидим сложа руки, — продолжал Хозин. — Заканчиваем строительство наплавного моста в Селище и новой переправы в Шевелево. Там работают три саперных батальона и понтонеры майора… Как его?
— Ермаков, товарищ командующий, — подал голос Стельмах.
— Вот-вот… Саперы работают день и ночь, да еще под ударами вражеской авиации. Плохо у нас пока с прикрытием, но когда-нибудь будет и хорошо.
Все, будто по команде, вздохнули.
— Вам уже довели мою сегодняшнюю директиву: Второй ударной занять более выгодный рубеж по линии Ольховка, река Рогавка, Финев Луг… Ставка Верховного Главнокомандования о нашем решении знает, но план этот ею пока не утвержден. К сожалению, Пятьдесят девятая армия не в состоянии потеснить противника в районе Спасской Полисти. Немец ожесточенно отбивает наши атаки, подтягивает резервы.
— По уточняющимся сейчас данным, — вклинился в паузу начальник разведки фронта, — для усиления группы Венделя из рейха прибывает Баварский стрелковый корпус.
Козин поморщился. Не ко времени вылез, незачем ошарашивать людей. Да и нежелательную параллель могут провести: дескать, Хозин отдал Ставке стрелковый корпус, а немцы такую подмогу своим присылают.
— Мы надеемся, что противник не догадывается о нашем решении сократить линию обороны Второй ударной, — сказал Михаил Семенович. — Значит, нам необходимо сохранить их уверенность в том, что войска волховской группы будут укреплять транспортные коммуникации, связь с вашей зоной за счет расширения горловины прорыва ударами Пятьдесят девятой армии с востока. Одновременно продолжать отражать натиск немцев из района Новгорода и Подберезья. Тут вся ответственность ложится на Пятьдесят вторую армию. А Пятьдесят четвертая армия, которую принял генерал Сухомлин, будет продолжать наступление на Любань в районе По-гостья. Таким образом, совместными усилиями мы обязаны прорвать
— Так мы обороняться будем или наступать? — спросил генерал Власов.
— И то, и другое, — оживился Хозин. — В этом и будет состоять своеобразие нашей стратегии. Вам что-нибудь неясно, Андрей Андреевич?
Власов неопределенно повел плечом.
— Вопросов не имею, — бесстрастным тоном произнес он.
— Из состава нашей армии выводят кавкорпус Гусева, Четвертую дивизию, полк гвардейских минометов, артиллерию, — подал голос Зуев. — А вместо боевых частей развертывают полевые госпитали, хотя раненых и без того скопилось на освобожденной территории огромное количество. Получим ли мы что-либо взамен?
— Да у вас там свыше сорока боевых частей! — вскричал Хозин. — Мне известно, что Мерецков ободрал все армии фронта, бросая их дивизии в вашу ненасытную прорву! А вы еще плачетесь… Вот я сам как-нибудь соберусь, приеду к вам и проверю, где вы там прячете боеспособные единицы!
— Они были такими прежде, товарищ командующий, — смело глядя Хозину в глаза, ответил Зуев. — Да, Мерецков укреплял нашу армию, ибо она шла на острие прорыва, Но теперь эти части обескровлены непрерывными боями, измучены голодом, который начался еще в апреле. Военный совет делает все, чтобы мобилизовать бойцов, дух армии необычайно высок, несмотря на лишения и потери. Но человеческим возможностям все-таки есть предел.
— Вы правы, комиссар, — устало произнес Хозин и опустил голову. — Силы человека не беспредельны… Но вот резервов для вас у меня нет никаких. Обходитесь как-нибудь сами.
«А что я скажу Сталину?» — с тоской спросил себя командующий фронтом.
Командующему Ленинградским фронтом
14 мая 1942 года в 02 часа 50 минут
№
170379
Отвод 2-й ударной армии на рубеж Ольховские Хутора — озеро Тигода не дает нам больших выгод, так как для удержания этого рубежа потребуется не менее четырех-пяти дивизий. Кроме того, с отводом армии на этот рубеж не устраняется угроза армейским коммуникациям в районе Мясного Бора. В силу этого Ставка Главнокомандования приказывает:
1. Отвести 2-ю ударную армию из занимаемого ею района и организовать уничтожение противника в выступе Приютино — Спасская Полнеть одновременным ударом 2-й ударной армии с запада на восток и ударом 59-й армии с востока на запад.
2. По выполнении этой операции войска 2-й ударной армии сосредоточить в районе Спасская Полнеть — Мясной Бор с тем, чтобы прочно закрепить за собой совместно с 59-й и 52-й армиями Ленинградскую железную дорогу и шоссе, а также плацдарм на западном берегу реки Волхов.
Получение подтвердить.
И. Сталин
А. Василевский
…Несколько дней назад Василевский доложил Сталину, что состояние 2-й ударной безнадежно, оперативная обстановка такова, что ее стоит, видимо, отвести на отвоеванный еще зимой волховский плацдарм.
Сталин на его слова реагировал довольно вяло. Он уже утратил интерес к Любанскому варианту, поскольку должного пропагандистского эффекта захват мало кому известной станции не давал. Стратегические результаты незавершившейся, увы, операции вождя не волновали. Вот прорваться к Ленинграду, сокрушить всю группу армий «Север», это да, этим стоило ему, Верховному, заниматься.