Мясорубка Фортуны
Шрифт:
— В старину богатые люди могли позволить себе кушать то, что им нравится, а не то, что всего дороже и моднее, — я ударился в воспоминания. — Как закажут мои любимые папенька с маменькой кухарке подать к ужину каплуна с черносливом, стерляжью уху да расстегаи с творожной начинкой… Диковинных устрисов у нас на столе не водилось, все родное, деревенское, сытное. И поныне милей моему сердцу и желудку откормленный теленок, овечка, индюшка иль курочка. А мыши с хорьками и иже с ними напоминают мне о крайней нищете, о прозябании в лесах, но только не о процветании в достатке.
— Хочешь сказать, что я напрасно договорилась с директором Улминской зверофермы о поставке эксклюзивных деликатесов к твоему столу? — Лиза стукнула обеими руками по столу. — Я выслушала миллион гадостей, позволила лысому хмырю смеяться надо
— Лизонька, я потрясен до пяток величиною принесенной тобой жертвы. Право слово, я нисколечко не ожидал, что ты добровольно подвергнешь себя ужаснейшим унижениям и оскорблениям. И все ради чего? Ради того, чтобы малая составная часть пушной твари, убиенной для потехи модниц, была внесена в мое меню? Как мне совестно! Я будто выставлен на солнышко… я весь сгораю от стыда за то, что не проведал заранее о твоем опаснейшем намерении, и не отговорил тебя.
— А еще я съездила на страусиную ферму в Топинино, — девушка подняла синий стакан, и я приготовился, что она выльет его содержимое мне на голову. — Это, к твоему сведению, не старый попугай, а двухлетний африканский страус!
— Круто! — я отрезвил опьяненную досадой Лизу современным словом. — Дай попробовать. Мне не доводилось охотиться на страусов. Смею предположить, что они вкуснее индюков.
— Ешь!.. Надо же, я опаздываю на планерку, — взглянув на настенные часы, хозяйка мясокомбината вспомнила о том, что должна хотя бы изредка появляться на работе. — Обрадую сотрудников классной новостью. Скоро мы будем выпускать эротические мясные изделия. Если есть детская линия, почему бы не порадовать взрослых? Начнем с ветчины в форме женской груди и сосисок, похожих на мужские достоинства. Как тебе моя идея?
— Она… удивляет.
— Юми в восторге от моей инициативы, — Лиза подарила мне поцелуй в щечку. — Тишуля, мы съедим конкурентов… В переносном смысле. Не скучай. Сатибо составит тебе компанию, — она выглянула в приоткрытое окно, громко крикнула, — Сати! За тобой стрижка газона, и можешь быть свободен до вечера! — и убежала в гардеробную.
Для моего дневного выгула Лиза приобрела садовый павильон — «яблоко» из ротанга. Подобно утомленному жарой курортнику, я полулежал на удобной белой начинке тенистого гнезда, через трубочку потягивая страусиную кровь, а зловредный самурай возил шумную газонокосилку туда-сюда перед моим затененным солнцезащитными очками взором, нарочно отравляя мне отдых ее бесконечным жужжанием.
— Господин Яматори! — я перекричал дребезжание косилки.
— Чего тебе? — выключив машинку, огрызнулся Сатибо.
— Будьте любезны принести мне традиционное английское утреннее чтиво! — в отместку я решил немного покомандовать.
— Агату Кристи или Конан Дойла?
— Да будет вам известно, господин Яматори, что англичане читают по утрам прессу, а не детективы. Доставьте мне скоренько новый номер «Волочаровского Вестника». Свежая кровь превосходно идет под свежую газету. Сладчайшая улыбка городничего в рубрике «Вопрос Главе», веселые шалости малышей на празднике в детском саду, этапы строительства многоэтажных домов, жаркие споры депутатов городского Совета… и последующие чудесные картинки положительно влияют на аппетит.
Сатибо сбегал во дворец, притащил газету и кинул ее мне с порядочной дали, крикнув для острастки:
— Лови!
В прыжке за «Волочаровским Вестником», устремившемся к облакам свадебным голубем, я выскочил из гнезда, подставил макушку солнцу. Разумеется, я не предоставил светилу достаточно времени для того, чтобы меня припечь, но без Бажениной защиты его неблагоприятные уколы ощущались на моей уязвимой коже, как неудачные эксперименты начинающего мастера акупунктуры.
Утащив добычу в нору, я прочитал заголовок на первой полосе: «Ликбез по капремонту», вспомнил, что меня никоим образом не касаются проблемы жилищно-коммунального характера, и отчислений на капитальный ремонт тем паче, и перевернул страницу.
«Поглядим на мордуленцию Главы», — я отпил страусиной крови. — «Улыбка, как всегда, хороша, да и птичка заморская ничего, съедобна».
Семидесятилетняя пенсионерка Мария Савельевна Мушкина из дома Љ 6 по улице
Ответ Валерия Денисовича был длиннее моего самого продолжительного любовного письма. Без малого в каждом предложении там встречались местоимения «наш» или «наши»… Наш прекрасный город, наши талантливые дети, наши дорогие ветераны и инвалиды, наши надежды, наши перспективы, наши масштабные преобразования и еще много чего нашего там было. На подробное перечисление не хватит книжной страницы.
Городничий не указал сроков исполнения просьбы жительницы, даже не пообещал, что мечта Марии Савельевны вообще когда-либо воплотится в жизнь. Все, что он делал на протяжении объемной статьи — уговаривал старушку и ее соседей по двору — пенсионеров, инвалидов, молодых мам с малышами, немного потерпеть. «Мы ежегодно выкраиваем из муниципального бюджета максимальное количество денежных средств на социальные нужды». «На данный момент наши приоритетные задачи — строительство нового детского сада, реконструкция картинной галереи при краеведческом музее, открытие культурно-досугового центра для детей и молодежи. Не запамятовал Валерий Денисович постращать и пристыдить чересчур инициативную пенсионерку. Он намекнул ей, что, конечно, можно до конца года потратить бюджетные крохи на такую роскошь, как керамическая плитка и новые пандусы в ее затрапезном переходе, но выполнение ее просьбы приведет к катастрофическим последствиям для города. Сотня малышей не сможет пойти в садик, и их разгневанные родители на кусочки порвут заботливых сотрудников отдела образования администрации. Величайшие произведения именитых живописцев сгниют за зиму в музейном подвале. Одаренные юнцы не смогут проявить свои таланты в музыке, изобразительном искусстве, и разом пустятся во все тяжкие — начнут слоняться по паркам и дворам в неудобоваримом виде, разбрасывая по газонам и цветникам пустые банки и бутылки, окурки и шприцы. И вот тогда Мария Савельевна, с трудом разогнув больную поясницу, еще сильней расскрипевшуюся от ежедневного выгребания мусора из придомовых клумб, посмотрит в глубочайшей тоске на подземный переход, обложенный изнутри и снаружи антивандальной и антигололедной плиткой. Тогда она вспомнит, что и по старому напольному покрытию можно было пройти — не в туфлях на каблуках, а в кедах. Тогда она взглянет на широкий пандус, которым пользуются десять раз в году два человека из ее дома, и утрет слезы отчаяния, проклиная тот день, когда она обратилась к Главе города с настойчивой просьбой в кратчайшие сроки облагородить переход.
«Хорошо или плохо для Марии Савельевны, что она не видит, как уважаемый Валерий Денисович намазывает на полбатона черной икры на три тысячи рублей?» — призадумался я. — «С одной стороны, хорошо. Подобное видение могло бы окончательно подорвать ее слабое здоровье. А с другой стороны, узнав кисло-соленую правду, старушка не строила бы обманчивых иллюзий, не ждала бы из года в год исполнения своего прошения».
Что говорить, время как будто не повлияло на жизнь городка: и век назад, и теперь те же чиновники, только под другими именами-фамилиями, те же проблемы жителей, только иногда немного красивей, модернизированней, что ли.
Заголовок следующей статьи гласил: «Конкурс «Педагог года» близится к финалу». Самым важным, что я узнал из нее, было то, что Вера Шипицина лидирует по итогам трех этапов городского конкурса на звание «Воспитатель года». Ей с маленькими помощниками и другим участникам осталось пройти заключительный творческий этап, который пройдет в воскресенье во Дворце культуры.
— Диву даюсь, что в семье заслуженного педагога выросли неуправляемые отпрыски: бешеный кладоискатель и дешевая, нет, простите, очень дорогая шлюшка! — мне доставляло огромное удовольствие не физически, так морально покусывать Сатибо. — Поглядите-ка на свою мамашу, господин Яматори! — я повернул к самураю страницу с большой фотографией Веры Шипициной в кругу веселых малюток, — Вам с непутевой сестричкой должно быть стыдно перед ней!