Мятеж четырех
Шрифт:
– О, Ваше сиятельство, я не ожидал… Мое имя – Эльгот, если будет позволено Вашей светлостью. Что вам угодно?..
Конан, маячивший за спиной Мораддина, едва сдержался от неприличного смешка. Его ужасно забавляло то, что граф Эрде пользуется в Немедии непререкаемым авторитетом. Я стоял смирно и ожидал, когда дурацкая процедура завершится. Мы же не контрабандисты!
Мораддин, как всегда, был вежлив и краток.
– Месьор Эльгот, – сказал он. – Со мной едут несколько человек, которых необходимо пропустить через границу в сторону Аквилонии. Пожалуйста,
– Сейчас, сейчас, – засуетился таможенник, хватая переданные Мораддином свитки. – Господин граф, для нас такая честь… Вы ездили в Пограничье? О, ужасная страна, а жители – настоящие дикари! Ничуть не лучше киммерийцев… И вы, наверное, знаете, у них там живут настоящие оборотни? Прячутся буквально за каждым кустом!..
Конан громко и невежливо фыркнул, а я принял обиженный вид. Оборотни, понимаешь, чернильной крысе не нравятся! Мелькнула озорная мысль: взять и прямо сейчас превратиться. Криков будет!
– Замечательно, – тем временем бормотал чиновник. – Сейчас я запишу ваши имена в книгу… Мораддин, граф Эрде… Тотлант, сын Менхотепа. Интересное имя. Наверное, замориец?
– Стигиец, – буркнул Мораддин, наблюдая за мелькавшим над столом пером месьора Эльгота. – Запишите ремесло: практикующий маг. Служит при дворе короля Пограничья Эрхарда Первого.
– К-конечно, – поперхнулся таможенник и взял следующую подорожную. – Эйвинд, сын Джоха, вольный арендатор, крестьянин… Направляется в Аквилонию.
Эльгот поднял глаза на Мораддина и тихонько, почти испуганно спросил:
– По торговым делам или как?
– К родственникам, – сквозь зубы процедил граф.
– Чудесненько, – перо снова скрипнуло по пергаменту. – Следующий. Хальк, барон Юсдаль. О, наверное, это очень почтенный человек! – чиновник больше разговаривал сам с собой, нежели с нами. – Ничего себе – придворный летописец и библиотекарь короля! Ни разу не слышал, чтобы в Пограничье имелись библиотеки, способные заинтересовать просвещенного книжника… Ну, и последний…
Долгая пауза. Месьор Эльгот, шевеля губами, вычитывал подорожную Конана. Только сейчас я понял, что означает выражение «глаза полезли на лоб». Таможенник несколько раз дернул щекой, капнул чернилами на стол и тут же вытер лужицу собственным рукавом.
– Конан Канах? – слабым голосом вопросил он. – Конан, король Аквилонии? Неужели сам государь соседствующей державы изволил проследовать через наше захолустье?
– Изволил, изволил, – проворчал Конан, тоскливо поднимая глаза к потолку. – Ставь печать, балда, записывай в свою книжку и мы пойдем. Времени нет.
– Но позвольте… – пролепетал господин Эльгот. – Его величество Конан Первый, самодержец аквилонский, проезжал через нашу заставу… несколько дней назад! И потом… – таможенник шмыгнул носом и умоляюще воззрился на Мораддина: – Господин граф, ваше имя и титул мне уже знакомы. И вовсе не потому, что вы – один из приближенных светлейшего государя Нимеда! Некая дама, сопровождавшая
– Что-о? – протянул Мораддин. Это был один из редких случаев, когда он на несколько мгновений потерял выдержку и едва не схватил чиновника за грудки. – Какая дама? Быстро покажи записи!
– Я не имею права, – пискнул напуганный Эльгот, – показывать записи в таможенных книгах можно лишь… Скоро приедет один из начальников таможенной службы, из Нумалии… барон Ульвиг.
Мораддин помрачнел лицом, на глазах превращаясь в жесткого и властного человека, привыкшего распоряжаться и не слышать от нижестоящих никаких возражений. Спустя несколько мгновений граф изобразил на своем лице очаровательную улыбку, присущую добропорядочным и уважаемым палачам, и сказал помертвевшему месьору Эльготу:
– Дорогой мой, Кюртен – это отличное место службы. Очень доходное. Вы ведь наверняка иногда мздоимствуете, пропускаете за деньги неположенные грузы?.. И вообще…
Чиновник попытался робко возмутиться, но осекся, поймав ледяной взгляд Мораддина. Конан от скуки присел на подоконник.
– Вы внимательно изучали карту Немедии вместе с картами протекторатов и провинций? – удивительно тихим, вежливым и одновременно стальным голосом поинтересовался Мораддин у чиновника. – Знаете такие названия, как Скафут, Шадизар или Дэлирам? Ах, знаете? И, похоже, вам совсем не хочется переезжать отсюда в эти прекрасные города? Да, я знаю, там очень тяжело быть чиновником короля. Тем более – под постоянным надзором со стороны государевой тайной службы. Ты хоть такое название – Вертрауэн – слышал?
Мораддин неожиданно прервал свою проникновенную, ласковую речь, и, слегка повысив голос, приказал непререкаемым тоном:
– Книгу на стол, скотина!
– С этого и надо было начинать, – раздался голос Конана, сидевшего с ленивым видом возле окна.
– Не извольте гневаться, – Эльгот сжался почти вдвое, а его тощие усики встали торчком: – Я же не знал, сколь это важно… Пожалуйста, вот!
– Конан, подойди, – бросил Мораддин, пролистав книгу записей. Чиновник, услышав имя аквилонского короля, и наконец рассмотрев в сумраке комнаты лицо здоровенного темноволосого человека, застыл в своем обшарпанном кресле. – Взгляни.
Привстав на цыпочки, я глянул через плечо Конана и застыл с открытым ртом. В книге значилось: «24 дня третьей осенней луны границу Немедии и Аквилонии пересекли: Конан Канах, король Аквилонии, в сопровождении благородной дамы, госпожи Ринги, графини Эрде из Немедии, а также Юния Паллантида, центуриона тарантийской гвардии, и…» Далее следовало перечисление имен наших гвардейцев.
– Это что, шутка? – Конан недоумевающе воззрился на Мораддина, постоянно переводя взгляд на квадратные пергаментные листы. На желтовато-белых страницах стояла его собственная подпись. Один к одному. Чуть ниже ровными округлыми буквами было выведено: «Ринга, графиня Эрде, баронесса Энден».