Мятеж Рогоносцев
Шрифт:
— Не вижу смысла требовать что-либо. Но если вы и в самом деле так дороги королю, как вам хочется надеяться, чтобы получить вас обратно, ему придется признать, что я никогда и ни при каких обстоятельствах на вас не женился и не имею никакого отношения к появлению на свет вашей дочери. А затем принести извинения мне и моей жене. Но что-то мне подсказывает, он не пойдет на подобные жертвы ради ваших прекрасных глаз.
— Если вы знаете, что требуете невозможного, к чему говорить об этом? Я могу предложить вам другой способ разрешить наш спор. Брак между нами может быть расторгнут на взаимовыгодных условиях. Я не буду предъявлять прав на половину вашего имения,
— Я не собираюсь вновь жениться на своей жене ради того, чтобы вы могли заполучить Альтамира, — насмешливо ответил дон Алонсо. — Ни вы, ни ваша дочь не имеете никаких прав на него. А что, король, который так вами дорожит, не в состоянии обеспечить будущее вашей дочери иначе, как подделкой документов?
— Если вас не устраивает мое предложение, скажите, какие условия кажутся вам более приемлемыми.
— Никакие, мадам. Я увез вас не для того, чтобы торговаться с вами или королем.
— Тогда зачем вы это сделали?
— Видите ли, графиня, осмелившись носить мое имя, навязывая мне приблудного ребенка и, при этом, открыто сожительствуя с королем, вы оскорбили мою честь.
— Я никогда не имела намерения оскорбить вас.
— Это очень любезно с вашей стороны, мадам. Но теперь, когда вы здесь, я могу быть уверен, что не обзаведусь ненужными украшениями вне зависимости от ваших намерений.
— Если дело в этом, то чем скорее мы разведемся, тем быстрее вы сможете быть спокойны за свою честь.
— Вы, кажется, не понимаете, мадам. Я не собираюсь с вами разводиться — я никогда не женился на вас. И я приложу все усилия, чтобы доказать, что все свидетельства вашего брака со мной являются насквозь лживыми. А потом с удовольствием понаблюдаю, как вы будете изворачиваться. В этом случае вас ждет тюрьма и лишение всех титулов. Но если даже мне это не удастся, на правах супруга я запру вас в монастырь за супружескую неверность.
— Что будет тогда с моей дочерью?
— О ней позаботиться ее отец. Я имею в виду ее настоящего отца, естественно. Разумеется, если вы вообще знаете, кто он.
— Дон Алонсо, вы считаете себя вправе делать подобные предположения?
— У меня просто нет оснований считать иначе. Ваш образ жизни и многочисленные похождения не имеют ничего общего с понятием порядочной женщины.
— Ну почему же? Я была верна своему первому мужу, и второму, я могу в этом поклясться. Что же касается известной вам истории, то в то время я была вдовой. И после смерти Педро тоже. Единственный мой супруг, верность которому я действительно нарушила — это вы, но, поскольку вы утверждали только что, что мы никогда не были женаты, то я вправе сказать, что я честная женщина.
На мгновение дон Алонсо потерял дар речи.
— О да, мадам, ваша честность может сравниться лишь с вашей алчностью.
— То, что я сделала, я сделала не ради себя, а ради моей дочери.
— В самом деле? Это ради своей дочери вы вышли замуж за полуживого болотного барона? Не ради нее ли вы обольщали престарелого дона Педро, и терпеливо дожидались его кончины, лицемерно изображая добродетельную супругу, чтобы потом, получив наследство, пуститься во все тяжкие? И, разумеется, ради ее будущего вы затеяли этот грязный фарс со лжесвидетельством и клятвопреступлениями.
— Конечно, дон Алонсо, останься я старой девой в Ла Курятнике или похорони я себя на болотах, я доставила бы вам куда меньше хлопот.
— Молитесь, чтобы король действительно готов был ради вас на все, иначе я подберу вам монастырь с самым суровым уставом, мадам. Возможно, там вы по достоинству оцените добродетель, которой вам так не хватает — смирение.
— Почему именно я, дон Алонсо? Почему вам не дают покоя именно мои прегрешения? Вокруг полно женщин, вышедших замуж по расчету, полно жен, изменяющих своим мужьям, полно лицемеров и подлецов, вспомните хотя бы собственного братца, дона Диего. Ответьте мне, почему?!
— Мадам, мне не было дела до вас и ваших интриг, пока вы не решили присвоить мое имя.
— Неправда. Вы прекрасно осведомлены о моей жизни, вы внимательно следили за мной задолго до того, как я стала именоваться графиней Луис эль Горра. Вы ненавидите меня. И я скажу почему. Помните тот вечер в АльмЭлисе, когда я дала вам пощечину? Нет, вы ненавидите меня не из-за того, что я тогда вас ударила. Вы не можете простить мне того, что я вам нравлюсь. Ваши чувства кажутся вам унизительными. Вам оскорбительна сама мысль о том, чтоб сделать меня даже своей любовницей, не говоря уже о том, чтобы жениться на мне.
— С вашей последней фразой я полностью согласен, — усмехнулся дон Алонсо.
— Но вас тянет ко мне, и вы ничего не можете с этим поделать. Вы просто обыкновенный мужчина, который хочет женщину и не может ее получить.
Несколько мгновений он внимательно смотрел на меня, сощурив глаза.
— С учетом того, что я знал о вашей добродетели, я счел себя вправе проверить, верны ли вы дону Педро. Было бы глупо отрицать, вы действительно красивая женщина и умеете этим пользоваться. Но человек тем и отличается от животного, что в состоянии контролировать свои порывы. Не пытайтесь и здесь торговать собой, мадам.
— Браво, дон Алонсо, вы настоящий благородный сеньор — оскорбляете женщину, когда она беззащитна и находится в вашей власти.
— Не я вас оскорбил, назвав вещи своими именами, вы сами оскорбили себя своими поступками.
В конце сентября, когда стало холодать, нас с Жанной перевезли в замок эль Горра. У нас не было с собой теплой одежды, и донна Изабелла передала мне свои старые платья. Некоторые из них я перешила для Жанны. Как всегда, моя дочь очень быстро освоилась в незнакомом месте: через неделю она уже бегала повсюду и, подружившись с Фернандо, придумывала всевозможные игры и забавы, незамедлительно приводимые другими детьми в исполнение. Передвигаться по замку я могла свободно, здесь нас с Жанной не запирали, как в мельничьей башне. Замок оказался таким же небольшим, каким казался издалека. Ров ему заменяла пропасть, толстые стены башен заканчивались тяжелыми островерхими крышами. Повсюду было много разных уступов и косых навесов, как я потом узнала, нужных для того, чтобы зимой все не заваливало снегом.