Мятежный дом
Шрифт:
— Заткнись, дурак! — закричала сестра. Дик, очень остро почувствовав, что он здесь лишний, развернулся к выходу и совершенно неожиданно налетел на костлявый и твердый кулак «Себастьяна».
Опять меня бьют, — разозлился он. Стоит выпить немного, как меня бьют. Надо, что ли, бросать это дело совсем…
Второй удар он сблокировал, а третий упредил ударом «вразрез», в левый бок. Пропустив ещё два удара, «Себастьян» понял, что владеет техникой гораздо хуже своего малорослого противника — и решил воспользоваться преимуществом в весе и росте. Сграбастав Дика
— Что-то его долго нет, — Хельга посмотрела на хроно. — Не нравится мне это.
— Да праздник ведь, — махнул рукой Грегор.
— Я час назад сказала ему прийти через полчаса.
— Танцует. Пьёт. Ест. Я сам после этого поста еле от стола оторвался.
— Это на него не похоже, — сказал Дельгадо. — Я пойду поищу.
Он спустился в цеховую надстройку — она вся гудела от музыки (оркестр уже устал, включили записи) и грохота ботинок. В другое время Габо и сам присоединился бы к парням из Джорджии, слаженно прыгающим в хороводе, но сейчас у него были другие дела.
Он обошел столы и заглянул под них — так, на всякий случай. Он расспросил несколько человек, но никто не помнил, когда младший матрос покинул вечеринку и покинул ли её вообще. Тогда Габо просто свистнул чей-то плащ и обошел навегу. Может быть, Дик курит где-то? На верхней палубе, куда он, как сказали, любит забираться?
Габо поднялся по трапу. Ядро и зависшую над горизонтом станцию Биакко частично заслоняли плечищи, которые были ненамного уже растопыренных Диковых рук.
— Э-э… сеу Ройе?
Гигант обернулся через плечо и мрачно вздохнул:
— И ночью нет покоя. Ищете кого-то? — Да.
— Мальчишку? Племянника Бадриса?
— Он здесь был?
Ройе кивнул.
— Чуть не замёрз тут пьяный.
Габо за годы в Муравейнике прошел достаточно хорошую школу лицемерия, чтобы не реагировать на известие о конце света иначе как немного скучающим: «Да неужели»?
— Да неужели? Кому мы обязаны спасением его жизни — вам?
— Я сдал его гемам, — всё тем же устало-тусклым голосом сказал Ройе. — Вы, я смотрю, совсем завели здесь имперские порядки?
«Совсем»? На крещение вавилонян не приглашали, только на спектакль…
— Вы фраппированы видом тэка-актёра?
— Да нет, это как раз было забавно. К тому же мне за сорок, а людей в этом возрасте не так-то легко фраппировать. Вот если бы я был лет этак семнадцати и мне предложили бы поселиться в кубрике с тэка — вот тогда бы я фраппировался прямо-таки до визга…
—
— Я даже оказал первую помощь, потому что гемы этого явно сделать не могли.
— Благодарю вас от имени всей нашей компании. Если бы мы потеряли ученика эколога…
— …то тем самым поставляли бы и себя, и эколога в неловкое положение. Юноша днём уже объяснял мне это. Просто удивительно — парнишка показался мне в тот момент наделённым чувством ответственности в достаточной мере, чтобы не надираться до беспамятства и не засыпать без верхней одежды на палубе.
— Первые впечатления бывают обманчивы, — вздохнул Габо.
Итак, он понял всё. Ройе никогда не был дураком — он что-то заподозрил почти сразу, и как только выпал случай — проверил свои подозрения. И теперь сказал об этом в открытую.
Но Дик, Дик-то хорош! Нализаться до свинства, зная, что предстоит серьёзный разговор! Это на него не похоже. Это так на него не похоже, что Габо не хотел верить своим глазам, ушам и прочим органам чувств даже в кубрике, склонившись над Диком и вдыхая убийственный перегар.
Габо несколько раз хлопнул его по щекам, потом принялся растирать уши. Это произвело эффект — но очень слабый и кратковременный. Дик приподнял голову и, разлепив глаза, пробормотал:
— Ф-ф… та… го… карэра… га… со-сэ… дзи…
— Что он говорит? — спросил Габо, отчаявшись вытрясти ответ из Дика напрямую. — Что это значит?
— Ничего не значит, хито-сама, — сказал Гамба, ныне Михаил. — Совсем ничего.
Все гемы-тэка были клонами, а значит — близнецами. В их языке отсутствовало само понятие «близнец» — ведь если кто-то такой же, как все, то заем специальное слово для его обозначения?
Да и артикуляция у Дика, не чувствующего ни губ, ни языка, была далека от чёткости.
— Позови-ка мне мастера Вальне, — попросил Пуля. — И мастера Крейнера.
Мастер Вальне пришёл не в добрых чувствах, потому что его разбудили. Крейнер был изумлён не меньше, чем сам Габо.
— Мастер Крейнер, — сказал Дельгадо. — Я могу только просить вас об одолжении — и я прошу… Посмотрите, все ли люди Шимана на месте. И вернитесь сюда.
— Отвратительно, — сказал адмирал, увидев младшего матроса в столь похабном состоянии. — Но, с другой стороны… — продолжил он, обведя взглядом гемов, — может, оно и к лучшему.
— Он что-то говорит, — сообщил Габо, подавляя раздражение. — На своём родном языке. Я не могу понять.
Вальне присел на край койки, склонился, стараясь дышать сквозь платок. Дик вдруг снова вскинулся и попытался что-то объяснить, тщательно выжевывая фразы.
— Он-на-но… сосэй-зи… о нокору… цумори…
— Я не знаю, чего вы ждете от пьяного бреда, — Вальне отряхнул руки. — Он бормочет о сегодняшнем спектакле. «Близнецы» — вот что означает «футаго» и «сосэйдзи». Если, конечно, «сосэйдзи» означает не «сосиски». Я могу идти?