Мыльная сказка
Шрифт:
– Схватить… ее!
– ткнул пальцем в сторону девочки Эйе.
Но стражники как-то побаивались подойти к подозрительному белобрысому ребенку в длинном платье и мохнатыми глазастыми ступнями.
– Уважаемый фараон, - вежливо обратилась к нему Милли, - почему вы хотите меня схватить? Я же не хочу вас убить…
И она еще раз щелкнула фотоаппаратом и молча прошла мимо обескураженного правителя.
– Так, - вступился за товарища Хоремхеб, перекрыв путь ребенку, - откуда ты взялось и что ты такое?
– О!
– радостно вскрикнула
Она принялась искать что-то в сумочке от фотоаппарата, а когда достала розовый блокнотик с Белоснежкой на обложке и потупившийся карандаш, протянула все это военачальнику:
– Гоша Куценко! Можно ваш автограф?
Но мечте глупой фанатки не суждено было сбыться. Два стражника ухватили девочку за плечи и потащили прочь из комнаты, небрежно оттолкнув их госпожу от двери. 'Что-то тут неладно!' - пронеслось в голове у ребенка.
И Милли начала брыкаться, вырываться, пинать двух мужиков, которые ростом-то на голову ее выше были, и еще и кусать их за медные браслеты со всей дури.
– Прекрати!
– рявкали то один, то другой Но стражники не сдавались, и волокли девочку прочь из комнаты.
Хоремхеб вернулся к тому, на чем его остановила странная пришелица. Он подошел к Анхесенпаамон и провел клинком по ее шее. Сделал он это аккуратно, чтобы не зарезать царевну раньше времени, но дать ей понять, что оружие наточено, и в любой момент способно прервать ее жизнь. Она, стиснув зубы, в ужасе смотрела на некогда верного своего приближенного. И куда ушли те райские деньки, в которые она была соправительницей своего первого мужа?
Минуты жизни кеметской царицы были сочтены. Две, одна, ноль… Хоремхеб, скорчив зверскую рожу, занес оружие над грудью молодой беззащитной женщины. Еще два телохранителя ее мужа крепко взяли ее за руки, чтобы она не смогла противиться своей участи. Эйе, довольно улыбаясь, поджег сверток и бросил его догорать под ноги неверной супруге.
– Нет!
– вскрикнула Милли, вырываясь из последних сил.
– Не убивайте ее!
Анхесенпаамон поняла, что настал ее конец, она склонила голову и, глядя на свои красивые сандалии, прошептала:
– Каюсь! Я хотела сбежать! Да простят меня боги!
Она гордо подняла голову и взглядом не чувствующей своей вины женщины, уставилась на озлобленного хозяина Дома Войны.
Он размахнулся… и в тот момент, когда лезвие его клинка должно было перерезать ее ниточку жизни, раздалось два оглушительных хлопка, и парни, державшие Милли, упали на колени, схватившись за груди, а потом и вовсе грохнулись лбом оземь.
Сама девочка стояла, ничего не понимая, и смотрела то на одного, то на другого истекавшего кровью телохранителя.
– Кому сказано было не отлучаться из погреба?
– красивый мужской голос нарушил тишину.
Услышав его, Анхесенпаамон зажмурилась, будто пытаясь выбросить его из головы.
В комнату вошел человек ростом чуть выше Хоремхеба. Он был закутан в длинный серый плащ, и только в правой руке держал то, что
– Юля!
– обрадовалась Милли, и бросилась в объятья вожатой.
– Девочка, отвянь, - отмахнулась от нее та.
– Без тебя проблем хватает.
– Кто вы, - грозно глядя на таинственного незнакомца, спросил Эйе, вытянув руку со скипетрами в его сторону.
– Отпустите царевну и ребенка, и я вас не трону, - сухо ответил тот, берясь за пистолет.
– Ни за что!
– рявкнул Хоремхеб, бросаясь на неизвестно откуда возникшего 'спасителя' со спины.
Тот ловко увернулся, и вместо выстрела, полоснул военачальника клинком по плечу, а потом сделал мастерскую подсечку. Первый заместитель фараона рухнул перед своим господином на колени, а незнакомец схватил царицу Анхесенпаамон на руки.
Она дико уставилась в его большие серые глаза и стиснула зубы, чтобы не вскрикнуть от ужаса. Но он лишь дал ей в руку пистолет, заряженный серебряными пулями.
– Все в порядке, Анх, мы все живы, - шепнул он.
Она, расплакавшись, крепко обняла его за шею и уткнулась носом в грудь. А он тут же бросился прочь из комнаты, но трое оставшихся телохранителей преградили путь.
– А ну, разойдитесь к чертовой матери!
– приложила их сзади Юля, которую уже тянула за собой Милли.
Парни бесчувственными мешками осели, путь был свободен.
– За ними!
– приказал фараон Эйе единственному, кто остался в чувствах, Хоремхебу.
И оба они пустились догонять похитителя царевны. Юля перекинула Милли через плечо: так ей было легче, а Тутанхамон, кто же еще мог быть странным человеком в сером, за руку волок за собой задыхающуюся от быстрого бега сестренку.
– Мы влипли, - констатировала Юля, - особенно я. Мне тут еще оставаться. Как бы не казнили.
Два старика-властителя сначала не отставали и орали, словно свиньи резаные, чтобы стража и прочие слуги помогли побыстрее схватить проникших во дворец негодяев и царицу-изменницу.
Тутанхамон еле успевал отстреливаться от некогда близких ему подчиненных. Он старался не ранить их, а лишь запугивать, но… приходилось и убивать.
– Юля, мы что, в блокбастере?
– то и дело спрашивала Милли, но ответа она не получала.
– И Гоша Куценко - тоже?
– Тебе русским языком говорили: никуда не уходить!
– А уползать не запрещали, - хмыкнула девочка, когда Тутанхамон отстреливался от очередных стражников.
Несколько поворотов, длинных коридоров, вниз по пандусу, и вот заветный погреб. Юля кинула девочку, а вскоре, когда та отползла, спустилась сама. Потом Тутанхамон помог сестре, строго-настрого наказав, не оглядываясь ползти вперед за Шаулиной и девочкой.