Мышеловка для кота
Шрифт:
— Тогда собирай вещи, на два дня, и поехали.
— Куда это? И зачем? — Я не прикидывалась, а реально ничего не понимала.
— В Москву поедем. На выходные. К утру понедельника вернемся.
— Зачем?
— С родней знакомиться.
— О как… А надо ли?
— Видимо, надо.
— А кому, если не секрет?
Тяжелый вздох был мне наградой за проявленное остроумие и находчивость. А как же? Очень ведь умный и правильный был вопрос…
— Наверное, нам обоим, Лиз. Раз тебя это так беспокоит…
— Меня беспокоит, что ты своим покажешь меня, чтобы точно
— Лиза, ты будешь брать вещи, или поедем прямо сейчас, не заходя домой? Все необходимое можно купить и по дороге…
— А если я, вообще, никуда не собираюсь? Если в моих планах был теплый одинокий ужин и вечер перед телевизором?
— Пффф… Не смеши меня. Телевизор она смотреть собралась. Еще расскажи про вышивку крестиком…
— Не веришь? — Я уже не знала, какой найти повод, чтобы отвертеться. Все мои доводы рассыпались в прах перед упорством Кира и… что уж тут скрывать: мне до зуда в коленках не терпелось посмотреть на этих загадочных родичей. Прятаться от них уже глупо: если Кир нашел, то и они найдут, без сомнений. А так… хоть знать, кого бояться… если что…
Ехать сразу же, не собирая вещи, я отказалась. Во-первых, фиалку нужно было разместить в хорошем месте, а во-вторых, протрястись фигову тучу километров, наряженной в шпильки и юбку-карандаш — то еще удовольствие…
Кир почти поверил в мои намерения, но в квартиру сопроводил. Намекая, что с меня станется передумать и запереться, никуда не выходя. А ночевать на лавочке у подъезда он, отчего-то, не собирался.
С ярко выраженным недовольством на лице, впустила его в дом и даже позволила подождать на кухне. Чтобы не мешался под ногами. Этот гад взялся хозяйничать. Наделал бутербродов в дорогу… Затем термос потребовал. Ненормальный. Откуда у меня мог взяться термос?
Об этом отклонении Киру сообщила. В смысле, о его ненормальности. И о том, что адекватный олигарх и бандитский родственник должен вести себя совершенно иначе.
— А у тебя много знакомых бандитов и олигархов? — О его невозмутимость можно было бы крошить орехи, грецкие. Вообще, ноль реакции на подколки.
Это бесило, раздражало, вымораживало.
— Да! Целых два! И все неадекватные!
— Гм… И кто же второй, позволь поинтересоваться?
— Андерс, мать твою! Считаешь, этого мало?!
Он какое-то время буравил меня взглядом, а потом подошел, обнял порывисто, прижался губами к шее, где-то за ухом… Вызвав отчаянную дрожь и мурашки во всем теле, как обычно. Проклятая реакция организма на Янкевича! Она ведь должна бы стать не такой острой, как раньше, просто из-за привыкания к нему…
Пока я раздумывала над этой проблемой, он вжимал меня в свое тело и тихо шептал, все туда же в шею:
— Лиз, прекрати придумывать ерунду. Откуда ты набралась этих стереотипов? Из кино и книжек? Так их несмышленые люди придумывают… или они с дураками лишь сталкивались…
— Я не придумываю. Ты мне ни разу не сказал даже, что я тебе нравлюсь… И какие фантазии должны бродить в моей голове, после этого? — После этой фразы, вдруг всхлипнула. Нечаянно.
— Да нравишься, Лиза. Нравишься. Неужто, я стал бы переносить столько геморроя просто так, развлечения ради? — До него, кажется, не сразу дошло, что я почти расплакалась позорно. А когда дошло — перепугался. Сжал крепче. Приподнял мне подбородок. Попытался заглянуть в глаза. Не вышло. Они ж у меня заплаканные были, красные. Разве б я их смогла поднять, в таком состоянии? Нет. Спрятала, опустила. — Ау, Лиз… Ты что? Из-за такой фигни собралась плакать?
— Ничего себе, фигня… — Оттолкнула его. Отвернулась к окну, шмыгнула носом. Вытерла глаза. — Если для тебя это неважно… Тогда не знаю…
Он выпустил меня из рук, тяжело вздохнул, взъерошил волосы… Начал складывать бутерброды в сумку…
— Я тут знаешь, о чем подумал? — Через долгое время, когда я уже успокоилась и перестала шмыгать носом.
— Откуда мне знать, куда закатились твои шарики и ролики…
— О том, что, когда я начну понимать женщин, сразу же перестану быть мужчиной… — Продолжил, как ни в чем не бывало. Будто и не заметил моего выпада.
— Ой, да я тебя умоляю! Женщины сами себя не понимают! И от этого не становятся мужчинами!
— Нравится мне в тебе, Лиза, склонность к самокритике. — Улыбнулся и снова обнял. — Дай, поцелую тебя, по-настоящему. Может быть, полегче станет. Нам обоим…
Глава 14
Целовались мы долго и по-настоящему, но остановились вовремя. Правда, могли бы и задержаться на подольше. И выезжать можно было глубоко в ночи, потому как пробка на выезде рассосалась только после двенадцати. А до этого мы стояли с нулевыми шансами на успех. Несколько часов, кстати. Бутерброды уже там и пригодились. И я с тоской вспоминала о термосе, которого никогда в жизни не содержала в хозяйстве. А ведь так пригодился бы сладкий чаек… Пришлось обходиться обычной водичкой из бутылки…
А Кир вслух сокрушался, что не взял водителя. Тот бы держался за руль все это время, а мы могли бы на заднем сиденье пообниматься… Чуть не вылила воду ему на голову, за такие шальные идеи. Хотя… обдумав, поняла, что не так уж он и неправ. Но ничего об этом не сказала. Просто пробку завинтила покрепче…
А потом перебралась на заднее сиденье. Прямо с ногами вскарабкалась. Очень в тему оказались брошенные там куртки: хорошая подушка из них вышла.
Сидеть в пробке — одно мучение. А вот лежать, в ней же, тоже мучение, но совсем другое.
Сначала я пыталась общаться с Киром. О чем-то даже интересном, и диалог складывался. Правда, периодически перемежался матерками со стороны водителя… А еще — предложениями с моей стороны, включить аварийку и перебраться ко мне, поближе. И скучать веселее было бы вдвоем, и обниматься, как вариант… А пробка, глядишь, тем временем и рассосалась бы…
Мне даже кажется, что Янкевич в какой-то момент был почти согласен. Но все начали потихоньку двигаться, и моя гениальная идея так и осталась невостребованной.