Мысль, вооруженная рифмами

Холшевников Владислав Евгеньевич

54. Незнакомка

_{(Отрывок из пьесы)}

_{Г о л у б о й}

В блеске зимней ночи тающая, Обрати ко мне твой лик. Ты, снегами тихо веющая, Подари мне легкий снег. Она обращает очи к нему.

_{Н е з н а к о м к а}

Очи — звезды умирающие, Уклонившись от пути. О тебе, мой легковеющий, Я грустила в высоте. Его голубой плащ осыпан снежными звездами.

_{Г о л у б о й}

В синеве твоей морозной Много звезд. Под рукой моей железной Светлый меч.

_{Н е з н а к о м к а}

Опусти в руке железной Светлый меч. В

синеве моей морозной Звезд не счесть. Голубой дремлет в бледном свете. На фоне плаща его светится луч, как будто он оперся на меч.

_{Г о л у б о й}

Протекали столетья, как сны. Долго ждал я тебя на земле.

_{Н е з н а к о м к а}

Протекали столетья, как миги. Я звездою в пространствах текла.

_{Г о л у б о й}

Ты мерцала с твоей высоты На моем голубом плаще.

_{Н е з н а к о м к а}

Ты гляделся в мои глаза. Часто на небо смотришь ты?

_{Г о л у б о й}

Больше взора поднять не могу: Тобою, падучей, скован мой взор.

_{Н е з н а к о м к а}

Ты можешь, сказать мне земные слова? Отчего ты весь в голубом?

_{Г о л у б о й}

Я слишком долго в небо смотрел: Оттого — голубые глаза и плащ. 1906

55

Придут незаметные белые ночи. И душу вытравят белым светом. И бессонные птицы выклюют очи. И буду ждать я с лицом воздетым, Я буду мертвый — с лицом подъятым. Придет, кто больше на свете любит; В мертвые губы меня поцелует, Закроет меня благовонным платом. Придут другие, разрыхлят глыбы, Зароют, — уйдут беспокойно прочь: Они обо мне помолиться могли бы, Да вот — помешала белая ночь! 1907

56

Она пришла с мороза, Раскрасневшаяся, Наполнила комнату Ароматом воздуха и духов, Звонким голосом И совсем неуважительной к занятиям Болтовней. Она немедленно уронила на пол Толстый том художественного журнала, И сейчас же стало казаться, Что в моей большой комнате Очень мало места. Всё это было немножко досадно И довольно нелепо. Впрочем, она захотела, Чтобы я читал ей вслух «Макбета». Едва дойдя до пузырей земли, О которых я не могу говорить без волнения, Я заметил, что она тоже волнуется И внимательно смотрит в окно. Оказалось, что большой пестрый кот С трудом лепится по краю крыши, Подстерегая целующихся голубей. Я рассердился больше всего на то, Что целовались не мы, а голуби, И что прошли времена Паоло и Франчески. 1908

57. На поле Куликовом

₁

Река раскинулась. Течет, грустит лениво И моет берега. Над скудной глиной желтого обрыва В степи грустят стога. О, Русь моя! Жена моя! До боли Нам ясен долгий путь! Наш путь — стрелой татарской древней воли Пронзил нам грудь. Наш путь — степной, наш путь — в тоске безбрежной, В твоей тоске, о, Русь! И даже мглы — ночной и зарубежной — Я не боюсь. Пусть ночь. Домчимся. Озарим кострами Степную даль. В степном дыму блеснет святое знамя И ханской сабли сталь… И вечный бой! Покой нам только снится Сквозь кровь и пыль… Летит, летит степная кобылица И мнет ковыль… И нет конца! Мелькают версты, кручи… Останови! Идут, идут испуганные тучи, Закат в крови! Закат в крови! Из сердца кровь струится! Плачь, сердце, плачь… Покоя нет! Степная кобылица Несется вскачь! 1908

58

Я сегодня не помню, что было вчера, По утрам забываю свои вечера, В белый день забываю огни, По ночам забываю дни. Но все ночи и дни наплывают на нас Перед смертью, в торжественный час. И тогда — в духоте, в тесноте Слишком

больно мечтать О былой красоте И не мочь: Хочешь встать — И ночь. 1909

59

Поздней осенью из гавани От заметенной снегом земли В предназначенное плаванье Идут тяжелые корабли. В черном небе означается Над водой подъемный кран, И один фонарь качается На оснеженном берегу. И матрос, на борт не принятый, Идет, шатаясь, сквозь буран. Всё потеряно, всё выпито! Довольно — больше не могу… А берег опустелой гавани Уж первый легкий снег занес… В самом чистом, в самом нежном саване Сладко ли спать тебе, матрос? 1909

60

Черный ворон в сумраке снежном, Черный бархат на смуглых плечах. Томный голос пением нежным Мне поет о южных ночах. В легком сердце — страсть и беспечность, Словно с моря мне подан знак. Над бездонным провалом в вечность, Задыхаясь, летит рысак. Снежный ветер, твое дыханье, Опьяненные губы мои… Валентина, звезда, мечтанье! Как поют твои соловьи… Страшный мир! Он для сердца тесен? В нем — твоих поцелуев бред, Темный морок цыганских песен, Торопливый полет комет! 1910

61

Дух пряный марта был в лунном круге. Под талым снегом хрустел песок. Мой город истаял в мокрой вьюге, Рыдал, влюбленный, у чьих-то ног. Ты прижималась всё суеверней, И мне казалось — сквозь храп коня — Венгерский танец в небесной черни Звенит и плачет, дразня меня. А шалый ветер, носясь над далью, — Хотел он выжечь душу мне, В лицо швыряя твоей вуалью И запевая о старине… И вдруг — ты, дальняя, чужая, Сказала с молнией в глазах: То душа, на последний путь вступая, Безумно плачет о прошлых снах, 1910

62

Ночь, улица, фонарь, аптека, Бессмысленный и тусклый свет. Живи еще хоть четверть века — Всё будет так. Исхода нет. Умрешь — начнешь опять сначала И повторится всё, как встарь: Ночь, ледяная рябь канала, Аптека, улица, фонарь. 1912

63. Роза и Крест

_{(Отрывок из пьесы)}

_{А л и с к а н}

Вспомните прежние игры! Вспомните: только весной Мы на поляне зеленой В плясках беспечных Коротали легкую жизнь…

_{И з о р а}

Паж, не забудь: я — твоя госпожа!

_{А л и с а}

Она больна, Алискан.

_{И з о р а (напевает)}

«Сердцу закон непреложный… Радость-Страданье…»

_{А л и с к а н}

Вы песню твердите, Которую пел кривляка наемный.

_{И з о р а}

Пусть! — песню он пел не свою…

_{А л и с к а н}

Какой-нибудь жалкий рыбак Из чужой и дикой Бретани Непонятную песню сложил…

_{И з о р а}

Паж, ты ревнуешь? — Успокойся… его я не знаю… — Ах… кто знает? вернется пора, Может быть, на зеленой поляне К нам вернется прежняя радость… Нет!.. Теперь — все постыло и дико… Жизнь такая не явь и не сон! 1913

64. Анне Ахматовой

«Красота страшна» — Вам скажут, — Вы накинете лениво Шаль испанскую на плечи, Красный розан — в волосах. «Красота проста» — Вам скажут, — Пестрой шалью неумело Вы укроете ребенка, Красный розан — на полу. Но, рассеянно внимая Всем словам, кругом звучащим, Вы задумаетесь грустно И твердите про себя: «Не страшна и не проста я; Я не так страшна, чтоб просто Убивать; не так проста я, Чтоб не знать, как жизнь страшна». 1913