Мысли о мыслящем. О частной реализации концептуального подхода к опыту экзистенции
Шрифт:
Однако, описывая нечто внутреннее как свойства объекта, не впадаем ли мы в противоречие — ведь понятие свойства предполагает соотнесенность с чем-то; с чем же может быть соотнесен объект помимо другого объекта? Очевидно, с самим собой; то есть он должен иметь внутреннюю структуру, способную к изменениям. Может показаться, что это означает невозможность существования элементарных объектов, поскольку теоретически позволяет проникать в их внутреннюю структуру, подобно тому как с луковицы снимают слой за слоем до тех пор, пока от нее ничего не останется. Но на деле этому препятствует непрерывность материи, по мере углубления в нее раскрывающаяся как актуальная бесконечность. Поэтому если мы вообще признаём существование каких-либо объектов, выделенных в непрерывной материи, то мы должны признать и существование элементарных, неделимых объектов, несмотря на некоторую парадоксальность этого понятия [65] .
65
В пользу такого понимания говорит и опыт экспериментальной физики: при столкновениях частиц мы получаем не их отдельные фрагменты, а другие частицы.
Всякое изменение во внутренней структуре элементарных объектов предполагает проявление их внутренних свойств. Последние, по-видимому, связаны с самой способностью объектов изменяться. Эту способность проще всего определить, противопоставив ей абсолютную неизменность, то есть небытие объектов.
В современной физике энергия играет роль ключевого понятия. Гейзенберг придавал ему еще и философский оттенок: «По теории относительности масса и энергия, в сущности, одно и то же, и поэтому можно сказать, что все элементарные частицы состоят из энергии. Таким образом, энергию можно считать основной субстанцией, первоматерией. Фактически она обладает существенным свойством, принадлежащим понятию субстанции: она сохраняется» [66] . Такое физико-философское понимание энергии, будучи приложено к аристотелевскому учению, обнаруживает в нем новые смыслы: «…материю Аристотеля, которая в основном была “потенцией”, то есть возможностью, следует сравнивать с нашим понятием энергии; когда элементарная частица рождается, энергия выявляет себя благодаря форме как материальная реальность» [67] . Материальные объекты выступают как актуальные воплощения, локализованные сгустки энергии, сокрытой в потенциальном бытии.
66
Гейзенберг В. Физика и философия. Часть и целое. — М.: Наука, 1989. С. 35.
67
Там же. С. 98.
Поскольку способность объектов энергично (в буквальном смысле) проявляться в актуальном бытии имеет характер базовой, наиболее фундаментальной, то представляется естественным другие их способности (свойства) сводить именно к ней. Внутренние свойства непосредственно выражают эту способность через самоидентификацию и движение воли элементарных объектов. Внешние же свойства определяются совокупными проявлениями внутренних свойств элементарных объектов и структурой взаимосвязей между ними (возникающих как своего рода поля в потенциальном бытии материи, не переходящие, однако, в полной мере на уровень актуального бытия), то есть тем, что выше было названо суперпозицией внутренних состояний.
Конечно, элементарные объекты и их внутренние свойства плохо поддаются описанию [68] . В сущности, они характеризуются лишь своей принадлежностью к актуальному бытию, что их качественно выделяет как относительно независимые индивидуальности и вместе с тем уравнивает как явления одинаковой природы, превращая во множество единиц. Бессмысленно спрашивать, имеются ли между ними доступные стороннему наблюдению различия и насколько они велики, поскольку все знакомые нам характеристики такого рода относятся к сфере внешних свойств, которую как раз и создают элементарные объекты, сами при этом оставаясь «в тени». Поэтому было бы неверно отождествлять такие объекты с известными физике элементарными частицами [69] . Последние следует рассматривать как простейшие конструкции, минимальные внешние проявления, обязанные своим происхождением активности элементарных объектов. Тем не менее они, видимо, настолько приближены к своему первоисточнику, что непосредственно отражают эту активность, наследуя некоторые ее черты, главные из которых — с точки зрения нас как внешних наблюдателей — это спонтанность и не полная детерминированность [70] .
68
Любопытно сопоставить данное обстоятельство с похожей проблемой в физике. Российский физик А. П. Ефремов, говоря о природе электрона, сетует: «Мы некоторым образом можем описывать физические следствия присутствия электронов в различных системах, но по-прежнему не знаем, что такое электрический заряд, почему он парен и бывает элементарным, что являет собой спин частицы и как распределена — если вообще распределена — в ней масса» (Ефремов А. П. О физических моделях в квантовой механике // Метафизика. — 2017. — № 1. С. 86). А нобелевский лауреат Фрэнк Вильчек, внесший заметный вклад в развитие квантовой хромодинамики, в своей книге «Тонкая физика» (СПб.: Питер, 2018. С. 269) со свойственным ему юмором пишет: «Частица A влияет на флуктуации поля вокруг нее, что также влияет на другую частицу B. В этом заключается наше самое фундаментальное представление того, как возникает взаимодействие между частицами A и B». (Впрочем, возможно, что он всего лишь это констатирует, и с полной серьезностью.)
69
В современной физике элементарных частиц основой для понимания микромира служит так называемая Стандартная модель. Стивен Вайнберг, получивший Нобелевскую премию, по существу, за участие в разработке этой теории, оценивает ее довольно скептически: «Стандартная модель является, вероятно, только эффективной квантовой теорией поля, приближением к более фундаментальной теории, для раскрытия деталей которой потребуются энергии частиц, намного превышающие возможности современных ускорителей, и возможно, в этой теории можно будет вообще обойтись без кварков, лептонов или калибровочных полей. Есть вероятность, что кварки, лептоны и другие частицы Стандартной модели сами состоят из еще более элементарных частиц. Тот факт, что мы не видим структуру кварков и лептонов, говорит только о том, что энергия связи в этих частицах должна быть довольно высока...» (Вайнберг С. Все еще неизвестная Вселенная. Мысли о физике, искусстве и кризисе в науке. — М.: Альпина нон-фикшн, 2020. С. 119).
70
В частности, Фрэнк Вильчек, рассуждая о квантовых полях, особо подчеркивает, что квантовые объекты проявляют самопроизвольную, спонтанную активность (см.: Вильчек Ф. Красота физики: Постигая устройство природы. — М.: Альпина нон-фикшн, 2017).
Элементарные объекты можно также назвать субъектами, чтобы обозначить акцент на их активной роли в мировых процессах. Тут просматривается параллель с учением Николая Лосского о субстанциальных деятелях. Лосский определяет их так: «Существо, творящее события и являющееся носителем их, есть субстанция, скажем лучше, чтобы подчеркнуть активность его, — субстанциальный деятель. Творя события, имеющие временную и пространственно-временную форму, субстанциальные деятели сами свободны от этих форм: они невременны и непространственны. Мало того, они распоряжаются этими формами: в самом деле, творя такие события, как движение, звуки, стремления, чувства и т. п., они не выбрасывают их в самостоятельно существующее уже время и пространство, а сами придают своим проявлениям временную или пространственно-временную форму: следовательно, они суть носители принципов этих форм как способов своего действования. Чтобы подчеркнуть это, скажем, что субстанциальные деятели сверхвременны и сверхпространственны» [71] .
71
Лосский Н. О.
Возвращаясь к вопросу о специфике пространства внутренних свойств, приходится констатировать, что судить о нем мы можем только на примере собственных ментальных состояний (которые следует рассматривать в качестве непосредственных проявлений этих самых внутренних свойств). Прежде всего, необходимо отметить его связь с четырехмерным пространством взаимодействий. Хоть эти пространства и существуют, можно сказать, параллельно, но события в них в целом синхронизированы; при этом пространство, в котором возникают явления сознания, представляет собой как бы проекцию пространства взаимодействий. Все ментальные явления связаны с внешними воздействиями или собственной активностью сознания, то есть отражают те или иные изменения в материальном носителе сознания. Поэтому они находятся в определенном соответствии с проявлениями внешних свойств носителя (также возникающими как результат подобных изменений) и взаимодействующих с ним материальных объектов. Отсюда можно сделать вывод, что если между какими-либо объектами существует внешняя взаимосвязь, то проявления их внутренних свойств тоже некоторым образом взаимосвязаны, или находятся в суперпозиции.
Но почему для объяснения ментальных состояний субъекта недостаточно описания его собственных свойств, раскрывающихся во взаимодействии с внешними объектами, зачем для этого привлекать понятие суперпозиции? Попробуем исходить из привычного материалистического понимания природы взаимосвязи субъект — объект. Если внешние воздействия вызывают некие изменения в материальном субстрате сознания, которые отражаются в наших квалиа, то возникает вопрос, почему сознание не порождает подобные квалиа самостоятельно в процессе своей собственной активности, тоже, очевидно, предполагающей изменения в материальном субстрате? Можно возразить, что на самом деле как раз порождает — в частности, во время сна. Но все же образы сновидений, несмотря на свою кажущуюся реалистичность, лишены той полноты и согласованности, которая характерна для сознательного восприятия внешней реальности. Мир сновидений фрагментарен и вторичен. Сознание, безусловно, способно фантазировать и творить, что находит свое выражение и в образах сна, но внешний мир в этом смысле разнообразней и шире, так что временами он выходит за рамки наших самых смелых фантазий. Стало быть, внешние влияния, которые нами воспринимаются, привносят в наше сознание нечто такое, чего само оно породить не может. Следовательно, в момент восприятия сознание в прямом смысле расширяется, «присваивая» себе внешние объекты, то есть в своей материальной основе они (сознание и объекты) сливаются и образуют относительное единство, в результате чего возникает состояние сознания, которое характеризуется квалиа, включающими как «свои», так и «чужие» элементы. Подобное должно происходить и с объектами, но поскольку в их ментальных состояниях превалируют собственные квалиа, то и в данном акте восприятия их состояние будет иным, отличным от состояния воспринимающего их сознания. Общее же ментальное состояние, возникающее при восприятии объекта субъектом и охватывающее всю полноту квалиа того и другого, может быть доступно лишь на более высоком уровне сознания.
Поясню на примере. Допустим, мы смотрим на какой-то предмет. Тем самым подразумевается, что внутреннее «ментальное» состояние предмета становится частью нашего восприятия (т. е. нашего ментального состояния). Конечно, такая связь с предметом опосредована световым потоком и нашей зрительной системой, и, строго говоря, именно она (зрительная система) является тем объектом, с которым взаимодействует сознание. Тем не менее состояние зрительной системы несет в себе некоторый отпечаток взаимодействия света с рассматриваемым предметом. Данный предмет, свет, зрительная система и наше сознание находятся во взаимосвязи. Соответственно, внутренние свойства всех этих объектов проявляются до известной степени согласованно, сливаясь в некий общий феномен. То, что мы его воспринимаем исключительно как свой личный опыт, может объясняться особой ролью мозга как сложной материальной структуры, частично изолирующей наше сознание от всего возможного спектра внешних влияний. Однако в случаях экстрасенсорного восприятия (при условии, разумеется, что они имеют под собой реальную почву) эта изоляция, видимо, в какой-то мере преодолевается. Согласованность внутренних субъективных состояний, вероятно, также проявляется в отдельных актах эмпатии и в механизме зеркальной активности нейронов [72] .
72
О зеркальных нейронах см.: Риццолатти Дж., Синигалья К. Зеркала в мозге: О механизмах совместного действия и сопереживания. — М.: Языки славянских культур, 2012.
Так как всякое взаимодействие предполагает обоюдную, хоть и по-разному выраженную, активность участвующих в нем объектов и при этом сопровождается совместным проявлением их ментальных (или протоментальных) свойств, то формальное разделение взаимодействующих агентов на объекты и субъекты утрачивает смысл. Это применимо и к процессам познания.
Цель и суть познания — в получении информации. Попытаемся по-новому взглянуть на понятие информации, следуя за Карло Ровелли (не только одним из главных теоретиков петлевой квантовой гравитации, но и доктором философии): «…мир — это не просто сеть сталкивающихся атомов, это также сеть корреляций между множествами атомов, сеть реальной взаимной информации физических систем друг о друге… Любая физическая система проявляет себя только во взаимодействии с другой физической системой. Описание физической системы, таким образом, всегда дается в форме отношения с другой физической системой, с которой взаимодействует первая. Любое описание системы является, таким образом, описанием информации, которой система обладает о другой системе, иными словами, описанием корреляции между двумя системами» [73] . Такое понимание информации отсылает нас к идее Бертрана Рассела о том, что познаваемая реальность есть система отношений. Чтобы познать мир, мы должны осознать себя как часть этой системы, то есть выявить свои отношения с другими объектами, сделав себя в некотором смысле «мерой всех вещей» (по Протогору). Однако такой способ «измерений» не будет уникальным. Отношения предполагают обоюдность. Если мы (наши свойства) состоим в корреляции с другими объектами, то и они находятся в корреляции с нами и между собой. Каждый из них может быть выбран «единицей измерения» (т. е. представлен в качестве субъекта). При этом общая система отношений будет описываться одинаково полно. Поэтому ни один из подобных способов описания нельзя считать приоритетным — здесь действует тот же релятивизм, что и при выборе инерциальной системы отсчета. Соответственно, никакой из объектов, на основании свойств которых формируется описание, не может рассматриваться в качестве истинного субъекта, определяющего, с каких позиции должна выстраиваться система подлинных знаний о мире [74] . Пожалуй, лишь полная совокупность всех возможных описаний имеет право считаться действительным выражением Истины с большой буквы. (К этой мысли мы вернемся через пару глав.)
73
Ровелли К. Нереальная реальность. Путешествие по квантовой петле. — СПб.: Питер, 2020. С. 270-273.
74
Гейзенберг в своей книге, которую я так часто цитирую, тонко подметил: «Мы должны помнить, что то, что мы наблюдаем, — это не сама природа, а природа, которая выступает в том виде, в каком она выявляется благодаря нашему способу постановки вопросов» (Гейзенберг В. Физика и философия. Часть и целое. — М.: Наука, 1989. С. 27).