Мюрид революции

Мамакаев Магомед Амаевич

Сухуми встретил молодого Шерипова зеленью, цветами, шумом моря и многолюдным весельем. На первых порах Асланбеку показалось, что из угрюмого, дымного Грозного он чудом перенесся в некое подобие земного рая.

На рейде белели русские и иностранные пароходы, на ветру развевались флата разных наций, темнели паруса турецких фелюг, изящные, словно чайки, прогулочные яхты бороздили синие волны моря. По аллеям прибрежных парков гуляли разнаряженные красавицы, и разодетые мужчины. Казалось, в этом курортном городке никто и не думает о революции, потрясавшей страну.

Но это только казалось.

Едва

Асланбек Шерипов представился председателю местного комитета самоуправления и вручил официальное письмо Союза горцев, как он очутился в самом центре политической жизни Закавказья.

Здесь тон задавали грузинские меньшевики и националисты. Они ратовали за «независимую Грузию» и требовали признания ее прав над всеми народами Кавказа. Эти «национально мыслящие» люди все надежды возлагали на Англию и Францию, хотя еще всего год назад торжественно именовали себя «патриотами» России. По сути же они представляли собой лишь группу авантюристов и политических болтунов, бесконечно далеких от народа и его подлинных стремлений. Встречаясь с ними на многочисленных заседаниях, Асланбек постепенно начинал понимать, что все их революционные фразы и широкие планы — не более чем мираж.

Но среди всего этого сонмища пылких ораторов были и серьезные люди. С одним из них однажды познакомился Шерипов. Звали его Эшба.

Ефрем Эшба был всего на насколько лет старше Шерипова. Но, не в пример Асланбеку, он уже имел ясную точку зрения на происходящее.

Личное знакомство Эшбы с Шериповым состоялось не сразу. Асланбек уже подумывал об отъезде. Ему хотелось скорее домой, а переговоры все затягивались. Вести об октябрьском перевороте в Петрограде и Москве донеслись сюда как нечто бесконечно далекое, и местные политиканы решили, что надо воспользоваться этими событиями для немедленного отделения от революционной России. Политические страсти накалились. Стало еще очевиднее, что многоречивым грузинским меньшевикам совсем не до Тапы Чермаева и создаваемого им горского правительства. В один из вечеров после долгих дебатов Шерипов покинул очередную конференцию и пошел к морю.

Стоя на берегу и вслушиваясь в неумолчный шум волн, Асланбек вдруг почувствовал легкое прикосновение к плечу. Оглянувшись, он увидел улыбающегося Ефрема.

— Я думал, вы уснули стоя! — усмехнулся тот. — Я дважды окликнул вас, а вы не слышали.

— Простите, задумался.

— О доме или о делах?

— Дела мои никуда не годятся! — махнул рукой Асланбек.

— Да, планы наших политиков вам, наверно, не по душе…

— Я не думаю, чтобы эти политики были вашими.

— Почему вы решили, что они не наши? — Эшба улыбнулся, но глаза оставались серьезными.

— Очень просто.

— Все же?

— Для этого достаточно послушать вашу полемику с ними. Слишком разные у вас голоса.

Эшба молчал.

Асланбек нагнулся, поднял несколько круглых, обкатанных морем камешков и один за другим швырнул их в волны, наблюдая, как заходящее солнце окрасило ярким золотом брызнувшие вверх фонтанчики. Он оглянулся на Эшбу. Тот словно бы ждал продолжения разговора. Тогда Асланбек упрямо сказал:

— Не убежден, что понимаю ваши взгляды. Но как можно представить Грузию без России? Ведь Грузия уже заводила интриги с Востоком и с

Европой, и это всегда приводило ее к унижению, а однажды едва не привело к ее полному уничтожению. Если бы тогда Грузия сама не протянула руку России, кто знает, что бы было с нею и с ее народом…

— Ну а теперь новые веяния, и новые сыны Грузии предпочитают Петрограду Париж.

— Нет, все-таки не понимаю, чего они хотят!

— Если бы наши политики хоть сами-то понимали, чего они хотят! — с горечью сказал Эшба.

Асланбек не ответил. Они молча пошли вдоль берега, прислушиваясь к тяжелому плеску морских волн.

— Забыл, кто это оказал: «Новое всегда рождается в муках», — нарушил молчание Асланбек.

— Главное — чтобы в муках рождалось доброе… — заметил Эшба.

Они снова умолкли. Не сговариваясь, повернули и пошли обратно. Вдруг Эшба задумчиво произнес:

— А что ищете вы, Асланбек, здесь, у меньшевиков? Неужели вы не понимаете, что теперь и к вашему народу свет должен прийти оттуда, из Петрограда, от Ленина?

Имя Ленина молодой Шерипов за последний год слышал много раз, читал о нем и испытывал к нему какой-то особый жгучий интерес, смешанный с почтительным уважением. И теперь он даже остановился и ничего не ответил своему собеседнику. Эшба прошел еще немного вперед, потом тоже остановился, молча кивнул и повернул в пород.

Асланбек был даже рад этому холодному прощанию. Слишком много вопросов поднял в его душе этот человек одной своей фразой. И ни на один из этих вопросов у Асланбека еще не было ответа.

Но один совет Ефрема Эшбы Асланбек выполнил: через два дня он уже выехал из Сухуми. По дороге домой он задержался во Владикавказе.

…Почтовая карета остановилась у чугунного моста. Здесь Шерипов сошел и повернул налево, в узкий переулок, мощенный грубым булыжником. Тут в низеньких домишках теснились винные погреба и множество мелких лавчонок мастеров по серебру и золоту, чувячному и сапожному делу. В этом переулке жил Мурат Гагиев, приятель Асланбека еще со времен кадетского корпуса. Шерипов не помнил номера дома, но надеялся найти его по низким окнам, сделанным на старинный кавказский манер.

Рассказывали, что во время недавних событий Гагиев участвовал в штурме Зимнего дворца и однажды даже виделся с самим Лениным. Вскоре он снова объявился на родном Кавказе и сейчас был одним из видных революционных деятелей в Осетии.

Шерипов решил повидаться с человеком, который разговаривал с Лениным, и посоветоваться с ним.

Bo дворе небольшого дома, под старым грушевым деревом, Асланбека встретил рослый худощавый молодой человек с черными умными глазами. Проводил гостя в дом.

— Вот молодец, что хоть теперь догадался заехать ко мне! Сколько же мы с тобой не виделись?.. Кажется, за это время можно было целый мир разрушить и вместо него построить новый! Ну да ладно, ты сядь вот сюда. — Мурат посадил Асланбека на почетное место. — Поговорим…

Он поспешно убрал со стола какие-то бумаги, расставил чашки и разлил чай. При этом он лукаво улыбался, словно бы своим мыслям.

— Не мог проехать, не повидавшись с тобой, — сказал Асланбек.

— Спасибо, что не забыл… Значит, говоришь, был в Сухуми по заданию Союза горцев? — вдруг спросил Гагиев.