Мюрид революции
Шрифт:
— Ничего, отец, скоро все станет на правильный путь, счастливо жить будем, — уверенно оказал Решид.
— Где же он, этот правильный путь? — Старик сокрушенно покачал головой. — Что-то не видно, чтобы мы выходили на эту самую правильную дорогу, про которую ты говоришь… Вот подумай сам: в первые дни, когда прошел слух, что царя свергли, старшина нашего аула стал, как щенок, кротким и ласковым. А теперь снова натянул волчью шкуру, совсем как при царе. — Горец подумал немного и продолжал: — Вот я, как видишь, бедный человек, время сейчас самое рабочее, надо бы вспахать свою полоску, а старшина погнал меня из Чишков в Грозный везти какого-то чиновника с багажом и не заплатил ни
Старик умолк, поднял прут, крикнул волам: «Хьа, хьа!»— и снова ударил рыжего. Вол, взмахнув ободранным хвостам, немного прибавил шагу, и старая арба задребезжала на кочках.
— Благодарю вас, отец, я здесь сойду, мне теперь налево, — сказал Решид, слезая с арбы. — Если вам нужна моя помощь, я готов, пожалуйста.
— Нет, нет, ничего не надо, — ответил старик. — Значит, приехал, это хорошо. Вот Гази будет рад! Передай ему от меня большой салам, скажи — от Магомеда из Чишков.
— Обязательно передам, — ответил Решид, прощаясь со своим спутником.
Когда Решид подошел к своему аулу, уже наступил вечер и сильно похолодало. Молодой человек, одетый в черный суконный китель поверх белой ситцевой рубашки, зябко поеживался. Вода в Аргуне стала совсем ржавой. После большого дневного перехода от резкого горного воздуха юношу клонило ко сну, но он спешил поскорее добраться до дому.
Навстречу ему попался молодой горец в лохматой папахе, с домотканой суконной накидкой на плечах, застегнутой на шее большой деревянной шпилькой. Впереди он гнал осла, навьюченного двумя корзинами. Решид поздоровался с молодым человеком и прошел дальше.
Наступила ночь, какой никогда не бывает в долине, ночь спящего воздуха, мерцающих звезд и серо-голубого отблеска невидимой луны.
О чем только не шепчут в такой час толпы гигантских чинар и дубов! Они захватывают думы юноши и уносят их далеко-далеко, в неведомые края, где дорога вьется в бесконечных лабиринтах сказочного леса, а потом, наполнив душу напевной мелодией, снова возвращают его на землю, к этим величественным и гордым вершинам…
Вот и плетенная из прутьев калитка, ведущая к порогу отцовского дома. Решид сразу различил ее в темноте. Еще не так давно калитку эту для него открывали взрослые. Решид помнит, как через нее пронесли на погребальных носилках мать: тогда ему было всего шесть лет… Тихо, словно боясь разбудить спящих, он отворил калитку и вошел во двор.
Долго мечтал он снова очутиться здесь, вновь увидеть двор, до последнего кустика знакомый ему с детства. Вдруг юноша почувствовал какой-то холод, невольно задержал шаги, но тут же, движимый недобрым предчувствием, бросился к наглухо закрытым дверям отчего дома…
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Мы, горцы, пойдем сражаться за свою независимость вместе с теми, кто будет биться за свободу.
I
Лето 1917 года…
Тревожное время… Не оно ли выковывало характер Асланбека Шерипов. а и его друзей-ровесников? Ведь юноши тех лет жили в самой гуще событий, бурных и противоречивых, и легко ли было молодому Шерипову разобраться
Ненавистный народу царь был свергнут, но то, чего годами добивались рабочие и крестьяне в тяжелой и подчас кровопролитной борьбе — права жить и трудиться в нормальных условиях, свободы, национального равенства, земли, — они так и не получили. Временное правительство трудовому народу не дало ничего. Революция вроде бы произошла, а царские чиновники остались на своих постах. «Губернские комиссары», назначенные вместо прежних губернаторов, почти все были из тех же князей да помещиков. Царские судьи по-прежнему выносили приговоры, бросали людей в тюрьмы. Желанный мир не наступал. На фронте продолжала литься солдатская кровь. Земля, фабрики и заводы были в руках старых хозяев. Для народа оставались только громкие слова… И народ волновался. В грозный водоворот событий вовлекались все новые слои общества, зачастую темные, невежественные, и заправилы из буржуазии старались использовать их в собственных интересах. Велась отчаянная политическая игра, и не всегда можно было угадать, что скрывается под тем или иным лозунгом. Выигрыш означал власть и богатство. Во всей этой игре национальная рознь оказалась очень важным козырем.
Это был необыкновенно сложный период в жизни страны, когда и бывалые политики с трудом разбирались в хитросплетениях партийных программ. А рядам с ними шел молодой Асланбек, твердо желая найти свою правду, правду своего маленького, но гордого народа.
В Терской области атмосфера была накалена до крайности.
Совсем недавно в Грозном фанатики из казачьих сотен подожгли на Гостиной улице большие магазины чеченских купцов Исламовых, и в ответ на это обозленные чеченцы в долине Сюйра-Корта убили казачьего офицера. Из мести казаки, сговорившись между собой, убили двух чеченцев, приехавших в город, и нескольких тяжело ранили. Разгневанные чеченцы средь бела дня ворвались в станицу Петропавловскую и напали на безвинных русских крестьян. Так день ото дня усиливалась вражда, перерастая в межнациональную войну.
B городском саду, в помещении офицерского клуба, собрались местные богачи, казачья верхушка, чиновники, офицеры. Все взгляды были обращены к атаману станицы Грозненской полковнику Хадееву. Рядом с ним, небрежно развалясь в креслах, вполголоса беседовали офицер контрразведки Касьянов и полицейский пристав Сухов. Всем своим видом они показывали, что говорильня эта их не занимает. А с низенькой трибуны «политики» разных мастей, размахивая кулаками, произносили гневные речи. Некоторые ораторы еще трещали о свободе слова и свободе личности, но большинство требовали создания сильной власти, которая укоротила бы руки большевикам и разом покончила бы с нарастающими волнениями в народе.
Вот на трибуне появился долговязый офицер с черными усами. Тот самый, который в свое время не пустил старика Гази в полицейское присутствие. Сейчас вся его нелепая фигура с длинными болтающимися руками производила, в общем, комическое впечатление, хотя черные, залихватски закрученные усы топорщились прямо-таки угрожающе.
— Хватит терпеть эти беспорядки! Надо немедленно браться за оружие и навести порядки в Чечне, — кричал он, захлебываясь.
— Не торопитесь, господин Лазарев, охладите свою горячую голову! — попытался урезонить его председательствовавший на собрании член городской думы купец Царапкин, — Нам нужен гражданский мир, а не война…