Н - 7
Шрифт:
— Вот моя родня, — повернувшись, показал я рукой, украшенной княжеским перстнем. — Пять виртуозов моего клана. Сегодня я их простил и вновь принял в семью. Вот мой дед, князь ДеЛара, виртуоз. Вот мои друзья Шуйские. Мои друзья Аймара.
— Ваши друзья Гагарины, — твердо добавил княжич Александр.
— И друзья Ильменские, — добавил Григорий, шагнув ближе.
— Шереметьевы, — прожурчал весенним ручейком девичий голос за спиной.
— Горенские!
— Аракчеевы, попрошу не забывать, — будто возмутился Степа. —
— Ухорские будут рады дружбе. — Не остался в стороне княжич Василий.
— Еще друзья Панкратовы, Долгорукие, но их здесь пока нет. — Завершил я.
— Юсуповы? — С надеждой спросил Засекин.
— Юсуповым вы живыми не нужны. — Отрицательно покачал я головой. — Даже я им живым не нужен.
И княжич запнулся, пытаясь осознать услышанное.
— Рюриковичи. Попросите за нас вашу невесту! — Выкрикнул из-за его спины княжич Куракин.
— Рюриковичам вы не нужны свободными. — Посмотрел я подошедшую сбоку Ее высочество. — Ведь так, дорогая?
Та ответила жестким взглядом, но в сей же момент нашла возможность приветливо улыбнуться княжичам за барьером, шагнуть к ним ближе и повести руками, будто желала их обнять.
— Его величество Император, скорбит о кровавой междоусобице и готов принять вас под свою защиту. Не слушайте нелепых слов, господа! Его величество потребует не более того, что вы сами готовы совершить во благо родины. Враг стоит у границ государства. Старое зло желает вернуться на нашу землю!
— Это я и вот эти пять человек, — кашлянул я себе в кулак, чуть сбив пафосную речь.
— Только силами всего войска Империи мы можем его остановить! Поклянитесь, что ваши семьи войдут в войско императора, и Его величество немедленно прекратит кровопролитие. Ваши родные будут живы, армии вернутся по домам!
— Это правда? — Чуть наклонил голову княжич Засекин, будто вслушиваясь в отзвуки произнесенных слов.
— Вы сомневаетесь в слове Императора? — Приподняла подбородок Ее высочество.
— Император так боится вас? — Смотрел Засекин на меня.
— Мне неведомы его мысли, — пожал я плечами. — Но пять Борецких — это удобная страшилка, чтобы напугать всех. Своих и чужих.
— Постойте, но он же вас простил, — о чем-то лихорадочно размышлял княжич.
— Ну, подождете в войске императора какое-то новое зло. Лет двести или триста, — констатировал я то, что он наверняка уже понял. — Все честно.
Ведь каждый монарх стремится к тому, чтобы стать абсолютным. И как убедить остальных самостоятельно отдать свою власть? Только хорошенько напугать — чтобы люди сами встали в общий строй. На короткий срок, конечно же — ведь все очень тщательно изучают клятвы, которые невозможно нарушить. Интересно, Юсуповы и их союзники уже накинули на себя ярмо, полагая его несущественным и мимолетным? И если да — как же они меня возненавидят: за то, что остался жив…
— Люди
— Прошу снять барьер. Я желаю принести клятву. — Протер княжич Засекин ладони о подкладку карманов своего пальто и напрягся так, что побелело лицо.
— Мы все желаем, — встали в линию княжичи.
— Мне будет достаточно слова, — покровительственно кивнула принцесса.
— Что вы, как можно, — поднял я руку, привлекая внимание охраны Аймара. — Снимите барьер между домами.
— Благодарю, — отмахнулась от меня Ее высочество, стараясь скрыть нетерпение. — Господа, — повернулась она к гусарам за моей спиной. — Прошу быть свидетелями этому дню!
— Я, княжич Засекин Олег, — упал на левое колено юноша. — Полномочиями, данными мне моим князем и князьями земель Самарских, Хвалынских и Черкасских, их именем и словом клянусь перед людьми и богом быть людьми твоими. Отныне мы будем сражаться за тебя, не оставим советом и помощью, не бросим в плену и не поднимем руки против твоих владений и семьи, и не покинем тебя на поле боя, князь Максим Борецкий.
Величаво кивнувшая было принцесса замерла.
— Встань, княжич. За вашу верность, жалую вас землями родовыми в границах до сего дня и достоянием, что было вашим до служения. Клянусь защищать вас с мечом в руках или в суде, не бросить и не оставить ваши семьи в час беды. В доме моем вы всегда найдете кров и стол. В этом клянусь перед и людьми богом.
В тишине помог подняться я княжичу и троекратно поцеловал в щеки, оставив по правую от себя руку.
— Господа! — Дрогнул голос Ее высочества.
— Я, княжич Жевахов Давид, полномочиями, данными мне моим князем и князьями земель Имеретии и Кахетии, князем Телави князьями Лории, их именем и словом клянусь перед людьми и богом быть людьми твоими. Отныне мы будем сражаться за тебя, не оставим советом и помощью, не бросим в плену и не поднимем руки против твоих владений и семьи, и не покинем тебя на поле боя, князь Максим Борецкий.
— Я, княжич Кропоткин…
— Господа, вы совершаете ошибку! — Звучало непонимание принцессы громко и отчетливо, но его слово никто не слышал.
— Я, княжич Трокуров…
— Встань, княжич. — Поднимал я поклявшихся с земли, щедро одаривая их тем, что они и сами владели.
И меня слышали, и меня видели — и друзей моих, и войско.
— Я, княжич Куракин… — Переходили под мою руку земли по Дону и Волге, по Днепру и вдоль быстрых горных рек Кавказа.
Пока с той стороны не осталось никого.
Орлова, правда, не досчитались — но, говорят, он уехал еще утром.
В какой-то момент ушла в дом Ее высочество — никто никого не держит, а стоять и смотреть на происходящее, видимо, было выше ее сил.