На афганской границе
Шрифт:
Да, господин, — поклонился второй и тоже вышел на улицу.
— Не желаешь ли отобедать, Ихаб? Одно мое слово и тебя накормят.
Старый охотник сглотнул слюну.
— По правде сказать, со вчерашней ночи я не держал во рту даже нутового зернышка.
— Очень хорошо, — кивнул Аллах-Дад, — но сначала мы закончим
Старик изумленно обернулся. Пара воинов Аллах-Дада втянули в дом изможденного молодого человека. Грязному и худому, одеждой ему были только какие-то вонючие лохмотья. Черные волосы сбились в колтуны.
— Анис! — Крикнул Ихаб удивленно и почувствовал на сухих своих щеках влагу от слез. — Сынок!
Он было кинулся к измученному сыну, но воин шагнул на встречу, пригрозил автоматом. Удивленный Ихаб застыл на середине комнаты. Оглянулся к Аллах-Даду.
— Это были все же вы, — сглотнул он слюну, — вы забрали его… Я так и думал. Но… Но за что? Наша семья никогда не делала ничего плохого Юсуфзе! Мы просто жили скромной жизнью…
— Замолчи, старик, — зло скривился Аллах-Дад, — ты стар и слаб. От тебя нет толку. Но твой сын мог бы стать отличным воином. И что он сделал вместо этого? Трусливо сидел под шкурой шурави!
— Пожалуйста, Аллах-Дад! Он мирный человек, как и я! — Крикнул Ихаб.
— Мирный? — Аллах-Дад неприятно ухмыльнулся. — Маахир! Пусть Анис повторит, что он сказал мне, когда я предложил ему примкнуть к нашей священной войне против неверных?
Маахир пнул Аниса, и тот застонал. После этого моджахед опустился к парню, схватил его за волосы.
— Говори, пес, — пролаял Маахир, — какие мерзкие слова извлек твой гнилой язык тогда?!
На худом как череп лице Аниса не дрогнул ни один мускул. Он с трудом разлепил губы. Проговорил:
— Идите… в пекло… Вы враги нам… Враги…
— Закрой
— Вы… жадные баи… — С трудом продолжил Анис, — хотите хорошей жизни для себя… Хотите жиреть на чужеземных харча…
— Молчи сын! — Взмолился Ихаб, — прошу тебя, молчи!
— Шурави построили школы… Построили колхозы… — продолжал Анис несмотря на то, что Маахир принялся топтать ему спину, — покончили с голодом…
— Заткнись!
Маахир схватил его за волосы и удрали в лицо.
— Вот видишь, что плетет твой сын, — вздохнул Аллах-Дад, — его ум испорчен грязной ложью безбожников. Он отрекся он законов бога. Скажи мне, ты тоже?
— Мы ничего плохого тебе не делали, Аллах-Дад, — Ихаб стащил с головы тюбетейку, стал отчаянно мять ее в руках, — отпусти нас и обещаю, ты никогда о нас больше не услышишь! Анис никогда не поднимет оружия против тебя!
Аллах-Дад рассмеялся.
— Анис не согласился поднять оружие против шурави. А это достаточный повод для смерти. Потому я сделаю тебе одолжение, мой старый знакомец. Сегодня рабская жизнь твоего сына закончится. Гордись этим. Эй, Маахир!
Маахир вынул из-за пояса большой нож. Схватил Аниса за волосы и приставил лезвие к его горлу.
— Нет! Прошу! Остановись! — вскрикнул Ихаб, — я знаю, где твой брат!
— Что? — нахмурился Аллах-Дад и жестом показал Маахиру подождать, — что ты несешь, старик?
— Я знаю, где Аббас, — сглотнул Ихаб.
— Он у шурави, — покачал головой Аллах-Дад, — И теперь безразлично, жив он или мертв. Каждый знает, что из советской тюрьмы не достать пленника.
— Тогда… — глубоко задышал Ихаб, борясь с ударами собственного сердца, — тогда я скажу имя того, кому твой отец может отомстить за Аббаса.