На афганской границе
Шрифт:
Не успели особист с охотником приблизиться, как мы втроем тихо снялись со своих позиций и организованной группой, скрытно, пошли обходить сопку чуть выше, чтобы с нее добраться до системы.
Остальной секрет остался следить за машиной. Наблюдать за вверенным им районом несения службы.
— Так, — сказал Нарыв, придерживая Пальму, когда мы спустились с обратной стороны холма. — тут открытая местность. До системы рукой подать. Давай туда перебежками. Семипалов!
— Я!
— Ты первым иди. Займи позицию за теми вон
— Слушаюсь, — шепнул Семипалов, покосился на Пальму и, сгорбившись, попытался сорваться с места.
Почему-то в этот самый момент я припомнил рассказы ребят про эту Пальму. Про то, как смеялись они над служебно-разыскной собакой за некоторую ее глупость. Вроде нравится ей кусать тех, кто перед мордой маячит.
Пальма не подвела. Едва Семипалов встал с корточек, как она взбрыкнула и кинулась, ущипнув того за задницу.
— Ай… Сука… — Хрипло выдал Семипалов и обернулся, стал щупать укушенное место. — М-м-м-м…
Нарыв тут же наградил Суку легким пинком, щелкнул ей по носу.
— Ты че творишь, зараза глупая?! — Прижал он морду собаки к земле.
— М-м-м-м, скотина… — Стиснул зубы Семипалов, — Она меня за мягкое цапнула! Как ее вообще взяли в служебные собаки?!
— Не возмущайся! Беги! — зло прошептал ему Нарыв.
Семипалов побежал, стараясь одновременно придерживать автомат и потирать укушенную задницу. Нарыв же принялся ругать собаку последними словами. Та, видать, искренне не понимала, в чем дело. Только бросала на недовольного хозяина невинные взгляды.
— Спишу! Ей-богу спишу! — ругался Нарыв, — Напишу за тебя рапорт, поняла?!
Мне, конечно, слабо верилось в то, что Нарыв так поступит. Скорее, станет он выгораживать свою любимую собаку, чтобы ни ему, ни ей не прилетело.
— Ладно, — выдохнул Нарыв, когда Семипалов затерялся в камнях, с той стороны. — Мы пошли. Селихов, ты следом.
— Есть, — тихо ответил я, и инструктор побежал, ведя рядом Пальму.
Потом пришел и мой черед. Когда мы оказались за камнями, не выдавая себя, пошли вдоль начинавшейся тут системы. Мы прятались за валунами, большими кустами можжевельника и сухих прибрежных растений.
Семипалов благоразумно пропустил Нарыва с Пальмой вперед себя. При этом у него сделалось такое лицо, будто бы готов он был и сам укусить служебную собаку за хвост. Видно было — закусил Семипалов.
Так двигались мы несколько минут. Потом Нарыв приказал затаиться. Все потому, что у черных в темноте столбов системы угадывалось какое-то движение.
Я явно различил три тени: две были уже по эту сторону, одна каким-то чудом, используя нехитрые приспособления непонятного рода, перебиралась через ограду системы. Однако, последний нарушитель, видимо, зацепился за колючку на козырьке и теперь старался всеми силами выбраться из проволоки. Остальные двое ждали под оградой, беспокойно оглядывались.
Нарыв справедливо рассудил, что нужно брать,
— Фас! — Крикнул он Пальме, а сам тут же вскинул автомат и добавил, передергивая затвор: — Стой!
Мы также повыскакивали из укрытий. Наставили Калашниковы на нарушителей. Те оказались, прямо скажем, не семи пядей во лбу.
Двое кинулись бежать. Третий, повисший на столбе, рухнул от неожиданности. Раздался хруст рвущейся одежды. Он так и сел под системой, оставив на козырьке собственные штаны.
Пальма тут же кинулась к нему с рыком. За ней побежали мы.
— Фу, Пальма! Семипалов, вяжи этого! — Заорал Нарыв, а сам добавил убегающим: — Стой! Буду стрелять! А, сука!
Мужика уже взяли, и Семипалов принялся вязать ему руки за спиной.
— Этот без оружия! — успел он крикнуть, прежде чем мы с Нарывом и Пальмой пустились в догадку за остальными.
Первый бежал быстро, следом за ним неловко ковыляла по КСП, по всей видимости, женщина. Пальма легко ее настигла, схватила за одежду на спине и повалила. Нарыв тут же подскочил к ним, оттянул собаку.
— Вяжи его! — Крикнул я, — я за последним!
— Давай! Я следом! — Крикнул Нарыв, доставая из подсумка наручники.
Уходящий вперед нарушитель, по всей видимости, не собирался сопротивляться силой, только бежать. Я был почти уверен, что он без оружия.
Одежда на нем оказалась мешковатая и просторная. Она не слабо сковывала движения при беге. Я, несмотря на боевую выкладку, неуклонно догонял. Развитая марш-бросками дыхалка давала о себе знать.
— Стой! — Крикнул я, нагоняя выдохшегося нарушителя.
Внезапно тот вильнул, собираясь, видимо, уйти в кусты. Я сообразил быстро и даже позволил ему это сделать. В темноте не увидел глупый беглец, что за кустами резко вырастала горка, тянущаяся вдоль всей системы. Он кинулся в заросли сухой колючки, тут же застрял в них, и я его настиг.
Схватив за одежду, потянул на себя, одновременно пнул в ногу. Мужик завалился на спину, и я наставил на него оружие.
— Руки! — Кирунул я, и тот тут же задрал пустые руки.
За моей спиной возник сержант Нарыв. Видимо, бежал следом и запыхался. Дурная Пальма немедленно, без приказа своего инструктора укусила нарушителя за бедро. Тот вскрикнул.
— Фу! Фу! Дурная псина! — Оттащил нарыв Пальму за ошейник, — Фу!
Я быстро обыскал нарушителя, стянул с него какую-то сумку, набитую чем-то мягким, откинул в сторону.
— Переворачивай его! Вяжи! — Кричал Нарыв.
Я тут же пнул мужика по сапогу.
— На живот! Быстро! — Кивнул автоматом, для ясности. — Руки за голову!
Мужик понял, а может быть, просто оказался опытным и перевернулся, закинул руки за чалму.
Я достал ремень из подсумка. Опустился, стал вязать руки. Когда поднял голову, увидел вдруг… Еще одного человека.