На арене со львами
Шрифт:
— Телевидение? Давайте их всех сюда…— Он взглянул на часы.— …через двадцать минут. И заодно пришлите гримера.
— Гримера? — переспросил Морган.— Вы что, шутите?
— Поганая штука этот грим, но О'Коннор утверждает, что у меня от скул под глаза ложатся тени и без грима я смахиваю на кинозлодея. При виде О'Коннора я прямо на стенку лезу.
— Я тоже,— сказал Морган.
Вернулся Мэтт и принес желтый листок.
— Хинмен клюнул на нашу приманку,— сказал он.
Андерсон выхватил у него листок, прочел и протянул жене.
Морган склонился над плечом Кэти, ощущая запах ее духов, и они
— Попался! — воскликнула Кэти. От радости голос ее дрог- нул. Она даже не заметила, что Морган стоит рядом, прикасаясь к ней. Морган сразу все понял. Он отошел к Мэтту.
— Черт подери,— сказал Андерсон.— Я до этой самой минуты не верил, что сучий сын попадется на крючок. Никогда бы не поверил, что он до такой степени глуп.
— Мэтт.— Морган был уже у двери: ему предстояло срочно написать статью.— Поторопите гримера.
За порогом он натолкнулся на Адама Локлира. Адам шел по длинному гулкому коридору, опустив голову, сунув руки в карманы, угрюмо набычившись.
— Ну что ж, король газетчиков, вам наконец есть о чем писать всерьез,— сказал Адам.— Думаю, вы теперь начнете выдвигать его в президенты.
— Вы так полагаете?
— Если с Хинменом он разделается, не вижу препятствий. Ну, кто из нас двоих больше смыслит в политике?
— Вы вот сказали «если». А Хант говорит так, словно иначе и быть не может.
— Говорить легко. Эта хищная дрянь с рыбьей кровью убедила его, что он все может, а я не стал бы утверждать наверняка. Хинмен — твердый орешек.
Озлобленность Адама против Кэти так поразила Моргана, что он, видимо, не сумел скрыть своего удивления.
— Простите, Рич, это я зря сболтнул. Просто Хинмен, в сущности, мелюзга, если рассматривать положение в целом, и мне очень не хотелось бы, чтоб сенатор дискредитировал все расследование и позволил втянуть себя сейчас в грязную политическую драчку.
— Хант ничего подобного не допустит. Вы знаете, как он относится к тому, что проделывали с сезонниками.
— Знаю,— сказал Адам.— Не то я завтра утром уже был бы на плантациях сахарного тростника.
Проезжая на такси по Пенсильвания-авеню, Морган попал в затор, и водитель тщетно пытался проскочить в объезд по Четырнадцатой улице, так что в редакцию он попал гораздо позднее, чем рассчитывал. Келлер, ответственный за последние новости, уже ждал у его письменного стола.
— Они там чуть не лопаются от нетерпения. Вас ставят на первую полосу. Заголовок решено набрать дюймовыми литерами.
— Пусть тискают двухдюймовыми. А текст как?
— В конце вашей статьи поместим выдержки из андерсоновской речи, а потому на цитаты места не тратьте. Хинменовским делом займутся там, наверху, вы только дайте им зацепку. Сейчас нужны статьи покороче.— Келлер пошел было к двери, но вернулся.— Удачно для вас все сложилось.— Он доброжелательно взглянул на
Нам всем повезло, думал Морган, стуча на машинке. Он знал, что больше всего Андерсон боялся, как бы Хинмен не сделал вид, будто вообще не заметил брошенных ему обвинений. Заняв такую гордую позицию, он отделался бы легче легкого: сенсация заглохла бы через короткое время, а комиссия оказалась в глупом положении, подобно человеку, машущему кулаками перед лицом противника, который его даже не замечает.
— Только я сомневаюсь, что он способен выдержать такую линию,— объяснял Андерсон, обедая с Кэти и Морганом в «Ла Саль дю Буа» накануне того дня, когда он бросил Хинмену обвинения в сенате.— У него гонору свыше головы: очень важный господин, который не привык, чтоб ему перечили. Он и так уже, наверно, рвется с цепи, а когда услышит мою речь, его никто удержать не сумеет, верьте моему слову. К черту политику! Ни- кто не смеет говорить такое про Поля Хинмена, а уж тем более выскочка вроде меня, который неизвестно откуда взялся. Вот на что я рассчитываю. Он ринется сюда, как товарный состав, чтоб раздавить меня. Ему и в голову не придет, что умнее всего было бы затаиться. Но люди, подобные Полю Хинмену, не рассуждают о том, что умно, а что нет, это ниже их достоинства.
И вот Хинмен ринулся в атаку, как и было предсказано, а стало быть, столкновение, которого так жаждал Андерсон, неизбежно, как будто выбирать, что умно (подумал за тем обедом Морган), оказалось ниже и его достоинства. Внезапно сквозь треск машинки ему послышался голос Адама Локлира: боюсь, он примется ловить за хвост жар-птицу.
— В известном смысле получается,— Морган повернулся к Данну и говорил почти шепотом, словно не желая, чтобы его услышал Гласс,— что кандидатом в президенты Андерсон стал благодаря мне.
Зеленые стекла очков не дрогнули, хотя Данн слегка кивнул.
— Это как же так? — крикнул Гласс, сидевший сзади.
— В тот вечер, когда он впутал Хинмена в историю с сезонниками… (Может, даже Гласс способен что-то понять, подумал Морган, ну хотя бы в профессиональном смысле) … я написал статью и вставил в нее абзац, где говорилось, что поскольку, кроме Хинмена, практически никого в кандидаты на пост президента не прочат, то в случае, если андерсоновское расследование сбросит его со счетов, вопрос о кандидате будет, пожалуй, решаться прямо на съезде.
— А потому,— сказал Данн,— вы, естественно, должны были назвать кое-какие имена, верно?
— Совершенно верно. Как вы сами понимаете, я должен был сослаться на «авторитеты» и «осведомленные источники», но ведь это ровным счетом ничего не меняло. Все они выступали под маской Ричмонда П. Моргана. И не имело ни малейшего значения, назовут ли Андерсона мои коллеги из других газет в числе сомнительных лошадок, будущих фаворитов или вечных кандидатов в кандидаты, которых они могли бы представить себе на месте Хинмена, если бы оно освободилось. Ведь новость толь- ко тогда становится новостью, когда появляется в нашей газете. Во всяком случае, так было тогда. А потому мне пришлось с этим повозиться, хотя и не очень долго.